Довольный своей задумкой, я даже потёр руки в нетерпении.

– Михаил! – спрыгивая с «уазика», я повернулся к Рэмбо и сделал большие жалостливые глаза. – Простите, у меня к вам просьба. Пожалуйста, отпустите меня сегодня с работы на часик пораньше!

Начальник службы безопасности неодобрительно покачал головой:

– Не хотелось бы нам, Гриша, процедуру задерживать. Но если без этого никак…

– Никак. Это очень важно. Мне вечером срочно нужно будет… съездить к врачу.

Михаил махнул рукой:

– Ладно, что с тобой делать. Езжай к своему врачу. Но до пяти часов, будь добр, сделай хоть что‑нибудь полезное.

– Постараюсь, – проходя через сканер, я беззаботно махнул охранникам рукой. К счастью, на этот раз обошлось без приключений. – Кстати, что вы решили по поводу зашифрованных данных?

– Мне сейчас нужно отлучиться на полчаса, а потом я загляну к тебе, и потолкуем на эту тему.

На своём рабочем месте, дожидаясь Рэмбо, я от скуки ещё раз покопался в файлах моего предшественника, но так и не нашёл там ничего нового. Играть в шахматы тоже больше не хотелось, поэтому я просто откинулся на спинку кресла и отодвинулся от компьютера, снова погрузившись в размышления. На этот раз я уже философствовал отвлечённо – о войне, лишениях, потерях, жестокости, ненависти и, как ни удивительно, о любви, которая пытается расти посреди всего этого человеческого хаоса, словно одуванчик, пробивающийся через асфальт.

– Гриша, с вами всё в порядке? Что‑то вы совсем печально выглядите, будто очень уж тяжело у вас нынче на душе, – неожиданно раздался за моей спиной скрипучий голос. – Или просто день не задался?

Я резко развернулся в кресле. Ба, вот это дела! Это же мой старый знакомый, господин Козлиная Борода собственной персоной. То есть, простите, Арсений Павлович. Или я должен называть его отец Арсений?..

Выглядел он не в пример приличнее того, каким предстал передо мной на бензоколонке в образе дворника. Затёртую и потрёпанную хламиду он сменил на новенькую черную рясу, на груди сверкал крест – на этот раз золотой, хотя и, как две капли воды, похожий на предыдущий серебряный. Волосы были вымыты и аккуратно причесаны, разве что борода оставалась немного всклокоченной. И даже нездоровый блеск в глазах сегодня куда‑то пропал.

Услышав его вопрос, я подумал было, что он меня поддевает, но смотрел Арсений Павлович как‑то ласково и словно бы даже с сочувствием:

– Вы меня извините, Гриша, что я к вам раньше не зашел. Давно хотел подойти познакомиться, но, понимаете, дела.

Не сводя с меня глаз, он задумчиво погладил свою бороду:

– Вы не очень заняты сейчас? Может быть, сделаете небольшой перерыв, выйдем на свежий воздух? Сидеть в четырех стенах – оно, знаете, не только для здоровья неполезно. Душа – она тоже болеть начинает, когда глаза неба не видят. Пойдёмте?

Он заговорщицки подмигнул и положил мне на плечо морщинистую руку.

– Даже не знаю, Арсений Павлович. Боюсь, Михаил будет меня искать – у него для меня должна быть важная информация.

– За это не беспокойтесь! Мишу сейчас вызвали на срочное задание, он до конца рабочего дня уже не вернётся. Так что, придётся подождать вашей важной информации.

Я не вполне понимал, что этот странный тип от меня хочет, но другого повода отговориться от его предложения не нашлось. Дел у меня и правда не было, да и любопытство начало одолевать, и я согласился. Арсений Павлович взял меня под локоть и потащил куда‑то по коридорам, ловко выбирая направление в запутанном лабиринте ходов и переходов.

– Надеюсь, вы не в обиде на нас за наше первое, так сказать, знакомство? Неловко получилось тогда. Но, понимаете, обстоятельства. Обстоятельства, да. А, вот, собственно, мы и пришли!..

Он провел меня мимо очередного поста охраны до конца коридора, который заканчивался дверями лифта. К моему удивлению, лифт вывез нас прямо на поверхность. Мы оказались довольно далеко от главного входа, где‑то на задворках базы – там, где она граничила с лесом. На улице было и правда хорошо. Хотя небо и затянуто облаками, свежий воздух и доносившийся до нас запах леса действительно поднимали настроение. А вот отец Арсений немного его подпортил, попросив разрешения закурить.

– Так вы же, это, ну… – выразил я искреннее удивление, неопределённым жестом показав на висевший на его груди крест. – Разве это не грех?

– Грех, Гришенька, грех. Да кто из нас без греха?.. Не праведников пришел Господь призвать, но грешников к покаянию! А работа… работа у нас сами знаете, какая… – он улыбнулся и развел руками, словно это его движение всё объясняло. Потом зажёг сигарету, закурил. Некоторое время мы стояли молча, поглядывая то на небо, то на лес.

– Вы верите в мировое зло, Гриша? – внезапно начал разговор Арсений Павлович.

– Простите, не понял. Что вы имеете в виду? Какие‑то теории заговора? Мировое правительство, и всё такое? – я невольно вспомнил про рассказы Стеллы.

– Да нет, не в этом смысле. Я не про поступки и желания людей, пусть даже обличённых властью и знающих что‑то такое, чего не знаем мы. Нет. Люди – это только люди. Я же говорю про подлинное, абсолютное, трансцендентное зло, чуждое всему человеческому. Зло как оно есть. Понимаете, Гриша, вы, возможно, об этом не задумывались,