— Продолжай.

— Он очень хочет, чтобы ты стал его пилотом.

— Допустим, — предположил Рейфорд.

— Ты сделаешь это?

— Стану ли я его пилотом? Я просто повторяю твои слова, хотя я ни в чем еще не уверен. Он хочет, чтобы я стал его пилотом, но…

— Ему известно, что тебя вполне устраивает твое нынешнее положение.

— Благодаря тебе, надо полагать.

— Поэтому он решил, что тебя легче выдавить оттуда, где ты находишься, чем привлечь работой здесь.

— Неужели он думал, что, преследуя мою дочь, он заставил бы меня перейти на работу сюда?

— Это чепуха. Предполагалось, что ты не смог бы догадаться, кто за этим стоит.

— Теперь понятно. Я должен был испугаться, что это кто-то из Чикаго, и, в стремлении переехать, ухватиться за предложение новой работы.

— Правильно.

— У меня масса вопросов, Хетти.

— Задавай.

— Почему бы преследование моей дочери должно было заставить меня бежать? Ей уже почти двадцать один год. Время, когда за девушками ухаживают.

— Но мы делали это анонимно. Это должно было показаться опасным, настораживающим.

— Так оно и было.

— Значит, мы достигли своей цели.

— Хетти, неужели ты не подумала, что все будет очевидно как дважды два, если ты посылаешь Хлое ее любимые леденцы, которые есть только в магазине Холмана Мидоуза в Нью-Йорке

— Хм… — сказала она. — Может, как раз это было не слишком хорошо продумано.

— Но это сработало. Я думал, что мою дочь преследует какой-то негодяй Если Карпатиу так близок к президенту, разве ему не было известно, что они хотели назначить меня пилотом флагмана?

— Рейфорд! Он хочет, чтобы ты занял именно эту должность.

Рейфорд тяжело вздохнул:

— Хетти, ради всего святого, растолкуй мне, что происходит. В Белом доме и в «Панкон» мне говорят, что Карпатиу хочет видеть меня здесь. Мою кандидатуру утвердили для перелета делегации ООН в Израиль Карпатиу хочет, чтобы я стал его личным пилотом. Но он хочет, чтобы сначала я стал пилотом флагмана.

Начав раздражаться, Хетти обратилась к нему со снисходительной улыбкой:

— Рейфорд Стил, — сказала она назидательным тоном классной дамы, — вы так-таки ничего и не поняли? Вы г. самом деле не знаете, кто такой Николае Карпатиу?

На мгновение Рейфорд почувствовал себя ошеломленным. Он лучше, чем Хетти, знал, кто такой Николае Карпатиу. Вопрос в том, имеет ли она сама хотя бы отдаленное представление об этом.

— Так скажи мне, — попросил он, — помоги мне разобраться.

Хетти осмотрелась по сторонам, как будто ожидая появления Карпатиу в любой момент. Рейфорд понимал, что никто не сможет подкрасться к ним в этом здании с мраморным полом, отражающим малейший звук

— Николае не собирается возвращать этот самолет.

— Извини, не понял?

— Ты хорошо меня слышал. Он уже доставлен в Нью-Йорк. Ты увидишь его сегодня. Он уже перекрашен.

— Перекрашен?

— Ты увидишь.

У Рейфорд голова пошла кругом. В Сиетле, перед отправкой в округ Колумбия, самолет уже был перекрашен. Зачем?

— И каким образом он собирается уладить это невозвращение?

— Он поблагодарит президента за щедрый дар и.

— Но он уже сделал это, я слышал собственными ушами.

— Но на этот раз он поблагодарит президента за дар, а не за одолжение Тебя принимает на работу Белый дом, и ты переходишь к нам вместе с самолетом и зарплатой из президентского бюджета Что сможет сделать президент, если окажется, что его надули? Сказать, что Николае — лжец? Он найдет способ представить себя таким благородным, таким щедрым, каким представляет его Николае. Блестяще, правда?

— Это же хамство, грабеж Почему я должен хотеть работать у такого человека? И почему такое желание есть у тебя?

— Рейфорд, я буду работать с Николае и для него столько, сколько он захочет За всю свою жизнь я не научилась тому, что освоила это короткое время. И никакой это не грабеж. Николае говорит, что Соединенные Штаты стремятся сейчас поддержать его, и это один из способов сделать это. Ты знаешь, что мир сейчас объединяется, и кто-то должен возглавлять единое мировое правительство. Передача этого самолета должна показать, что президент Фитцхью воздает должное генеральному секретарю Карпатиу.

Хетти тараторила, как попугай. Карпатиу явно хорошо вышколил ее. Если не понимать, то, по крайней мере, верить.

— Итак, — подвел итоги Рейфорд, — Карпатиу каким-то образом убедил «Панкон» и Белый дом поставить меня на первое место в списке пилотов для флагмана Тебе он поручил спровоцировать меня на то, чтобы мне захотелось уехать. Я соглашаюсь принять эту должность, он получает самолет и не возвращает его. Я пилот этого самолета, но деньги мне платит правительство Соединенных Штатов. И все это увязано с тем, что Карпатиу в конечном счете станет властелином мира.

Хетти поставила локти на стол и оперлась подбородком на согнутые пальцы, потом многозначительно повела головой:

— Все это не так уж сложно, не правда ли?

— Я только не могу понять, почему я так ему нужен

— Он попросил меня назвать лучшего пилота, с которым мне приходилось работать, и объяснить, почему он лучше других

— И я оказался победителем, — констатировал Рейфорд

— Да.

— Ты ему сказала, что между нами чуть было не случился роман?

— Ну уж!

— Конечно, это пустяки.

— Разумеется, я не сказала ему об этом И ты ничего не говори, если хочешь получить хорошую работу.

— Но ты сказала ему, что я христианин?

— Само собой, а почему нет? Ты же говоришь об этом всем подряд. Думаю, что он тоже христианин.

— Николае Карпатиу?!

— Конечно! По крайней мере, он живет по христианским заповедям. Он всегда стремится делать как можно больше добра. Это одна из самых любимых его фраз. Вот как сейчас, с самолетом. Он знает, что американцы хотят поступить именно так, даже если им это не приходило в голову. Некоторое время они даже могут чувствовать раздражение по этому поводу, но поскольку передача самолета послужит на благо всего мира, они в конце концов поймут это и будут довольны — ведь все будут видеть в них благородных героев. А сделает все это для них он. Это по-христиански, ведь так?

* * *

Бак писал почти с неистовством. Он оставил свой диктофон в сумке, в отеле, думая, что сумеет взять его по возвращении из «Глобал уикли» перед интервью с раввином Марком Файнбергом, одним из ведущих сторонников восстановления еврейского Храма. Но войдя в вестибюль отеля, Бак едва не столкнулся с Файнбергом, который тащил большой чемодан на колесиках.