— Не двигаться! — приказала Сестеро. Она достала пистолет и направила его на монахиню.

Сестры издали полузадушенные крики, краем глаза глядя на документы, все еще лежавшие на столе. Здесь были тетради, папки, письма… Вся кухня была в дыму. От него слезились глаза и першило в горле.

— Огнетушитель! — Айтор бросился в коридор.

Мгновение спустя он вернулся и излил все его содержимое на огонь.

— Вы сошли с ума? Вы испортите нашу печь, — возмутилась сестра Тереса. Она прибежала вслед за ними и теперь отдувалась после подъема по лестнице.

Терпение Сестеро лопнуло. Хватит с нее этой монашки. Пропала женщина, а она только и думает, что о печке.

— К черту печь! — воскликнула она, схватила монахиню за рясу и начала трясти. — Что здесь происходит? А ну объясняйте!

— Ане! — сердито одернул ее Айтор, призывая к порядку.

В усталых глазах монахини промелькнул страх. Сестеро подумала, что, если на нее надавить, сестра Тереса в конце концов выдавит из себя правду. И все же она разжала руки, в глубине души упрекая себя за то, что снова потеряла самообладание. Уже второй раз за последние несколько дней. Хорошо, что Чема этого не видел, он отвечал за поисковую операцию.

Но на кухне и без того хватало свидетелей. Другие монахини с открытым ртом таращились на небывалое происшествие в закрытом монастыре. Не тратя время на укоризненные взгляды, Хулия сунула руку в угольную печь и достала бумаги, почерневшие от пламени и покрытые засохшей пеной.

— Черт! — воскликнула она, отдергивая руку.

— Осторожно. — Айтор поспешил ей на помощь. — Блин, как жжется.

Сестеро внимательно осмотрела книги и папки на столе. Здесь был годовой учет, дневники, стопки писем… Свидетельства повседневной жизни монастыря за более чем пятьдесят лет.

— Что вы пытаетесь от нас скрыть? — спросила она, обращаясь к сестре Тересе. На этот раз Сестеро благоразумно держалась от нее подальше, чтобы не поддаться искушению и снова не схватить ее за одежду. Даже рядовой полицейский должен сохранять хладнокровие, не говоря уже о сержанте. И если она не может держать в узде свою вспыльчивость, это может быть признаком того, что эта должность, или даже эта работа в целом, не для нее. Эта мысль была слишком неприятной, особенно в холодном монастыре в Гернике в разгар поисков, но Сестеро понимала, что рано или поздно ей придется посмотреть своим страхам в лицо.

Монахиня демонстративно молчала, не отрывая взгляда от бумаг, которые Хулия и Айтор умудрились вытащить из печи.

— Что вы скрываете? Если вы нам не поможете, погибнет женщина.

— Мы ничего не знаем. Мы монахини-затворницы, мы молимся за всех и несем добро, — заявила одна из монахинь позади. Черты лица выдавали в ней уроженку Анд.

— Что-то непохоже, — бросил Айтор, вытаскивая пружину одной из книг об экономном приготовлении пищи. — Раз вам нечего скрывать, зачем тогда вы уничтожаете документы? Кто и почему отдал вам приказ сжечь их?

На этот раз сестра Тереса заговорила.

— Это была я. Мои мотивы известны Господу. На вашем языке это называется защитой данных.

— Бог что, покрывает убийц? Из-за вас умрет женщина! — воскликнула Сестеро, повернувшись к другим монахиням.

Кто-то отвел взгляд, другие смотрели на сестру Тересу в ожидании ответа. Было очевидно, кто здесь всем заправлял с момента болезни настоятельницы.

— Мы всего лишь исполняем требования закона, — возразила та. — Документы, которые мы уничтожаем, содержат имена, телефоны, адреса и даже номера банковских счетов людей, которые сотрудничали с монастырем. Мы можем оказаться в тюрьме за их разглашение.

Сестеро бросила на нее вызывающий взгляд. Они что, в самом деле, решили прикрыться федеральным законодательством, чтобы помешать расследованию?

— Айтор, Хулия, упакуйте все в мешки. Мы отвезем это в полицейское управление, — приказала она, указывая на документы на столе.

— Вы не имеете права, — заявила сестра Тереса, положив сверху ладонь.

Сестеро достала из кармана ордер и потрясла им перед ее лицом.

— Еще как можем. Это все на сегодня. Скажите спасибо, что вас не арестовали за препятствование следствию. И да, на всякий случай не покидайте здание монастыря.

Сестра Тереса бросила на нее снисходительный взгляд.

— И куда же мы можем деться? Мы монахини-затворницы.

Сестеро фыркнула.

— Молитесь, чтобы не загреметь в тюрьму.

— Я давно живу в келье. Этим меня не напугать, — насмешливо отозвалась монашка.

Сестеро сделала шаг в ее сторону. Айтор одернул ее взглядом.

— Идем, мы закончили здесь, — приказала Сестеро, поступившись гордостью.

— Нет, мы не закончили, — возразила Хулия. — Нужно сначала поговорить с настоятельницей. Она не в коме, так ведь?

И без того морщинистое лицо Тересы резко постарело на несколько лет.

— Как ты это поняла? — спросила Сестеро.

— Это ее мы слышали на верхнем этаже. Или я ошибаюсь?

Монахиня медленно кивнула. Сестеро показалось, что она дрожит.

— Она очень больна. Ее мозг сильно пострадал. В последние дни она начала произносить несколько слов, но это не связанная речь, — глухим голосом пояснила она.

— Мы должны поговорить с ней, — заявила Сестеро, устремившись к выходу.

— Стойте! Не беспокойте ее, пожалуйста. Это не принесет вам никакой пользы, и вы только помешаете ее выздоровлению, — умоляюще попросила сестра Тереса. Дерзкая и надменная монахиня внезапно превратилась в котенка, который терся о ногу хозяина. Сестеро поняла, что они на правильном пути: нужно допросить настоятельницу, и как можно скорее.

Остановившись у двери в середине коридора, Хулия положила ладонь на ручку. Она машинально задержала дыхание, словно надеясь, что так не заскрипят петли или не затрещит дерево. Хотя больная вряд ли обратит на это внимание.

— Это здесь. Я уверена, что стенания исходили из этой кельи.

Сестеро кивнула.

— Вперед.

— Оставьте ее в покое! У вас совсем нет совести? — негодовала сестра Тереса.

— Айтор, останься с ней. Не давай ей войти, — приказала Сестеро и вошла вслед за Хулией.

— Безбожницы!

Монахини помладше тоже спустились с верхнего этажа и следили за полицейскими, находясь у начала лестницы. Их губы двигались в унисон, повторяя слова сестры Тересы.

В келье чувствовался неприятный запах болезни и затхлости. Луч света, пробивавшийся сквозь ставни, падал на лицо женщины на кровати. Издалека настоятельница походила на труп в саване. Хулия доводилось видеть мертвецов в лучшем состоянии. Однако белая простыня, покрывавшая тело, слегка вздымалась с каждым вдохом.