Я сел за стойку и заказал у пожилого бармена крепкий кофе. Было немноголюдно — шлемники находились в других залах, всецело поглощенные виртуальной реальностью.

Этот мир, со своими реалиями и навязанными ролями, был серым и прельщал далеко не всех — а виртуальность гостеприимно открывала для бегства свои врата. За ними можно было стать тем, кем невозможно в действительности — наемником с двуручным мечом, могущественным магом, испепеляющим противника боевыми заклинаниями… Можно было сесть за штурвал новейшего всепогодного перехватчика и сказать свое веское слово в очередном локальном конфликте или пролететь над полями Первой мировой на биплане Красного Барона… Либо понежиться в компании райских гурий виртуального гарема. Визор виртуального шлема проецировал изображение непосредственно на сетчатку — и его картины оказывались ярче действительности. И в случае проигрыша — всегда можно было сыграть еще раз…

Но просто надеть виртуальный шлем — еще не означало стать шлемником. Эти особые любители заходили дальше. «Барбют», «Бацинет», «Армэ» — такие названия, знакомые музейным гидам, означали разновидности наркотических коктейлей, усиливающих эффект виртуальности. Созданные в подпольных лабораториях, эти снадобья комбинировали в себе десятки составляющих, среди которых особое место занимали тяжелые галлюциногены и амфетамины.

Пожалуй, это была высшая форма наркомании. Подчиненные тяжелейшей психологической и наркотической зависимости, ради очередной дозы и нескольких часов виртуальности шлемники были готовы на все — на все что угодно, лишь бы «застегнуть шлем»…

— Хай! — услышал я. — Впервые в «Донжоне»?

Обернувшись, я увидел худосочную девицу лет пятнадцати. Светлые джинсы и жилет поверх серой обтягивающей пайты, скрывающей «дорожки» на руках.

Желтые волосы, заплетенные во множество косичек… В ее ауре мерцали цвета заинтересованности и надежды.

Ей были нужны деньги. На «Барбют» и десять часов в виртуальности требовалось полсотни, а у нее пока что было лишь сорок пять, из которых десять надо было отдать Клопу, другому завсегдатаю. За десятку он одалживал ей ключи от своего старого разваленного седана, на заднем сиденье которого можно было ублажить клиента. Да и отоспаться, прикрывшись драным одеялом…

— Привет, — кивнул я. — Славное местечко. Угостить тебя чем-нибудь?

— Клей, сделай мне двойной мартини со льдом, — бросила она в сторону бармена, усаживаясь за стойку. — А у тебя классный прикид. Как тебя зовут?

— Ангел.

— Ангел? Не тот Fallen Angel из «Норы», который обставил на прошлой неделе весь клан «Мародеров»?

— Нет.

— И не Dark Angel из?..

— Нет, я новичок в здешних местах. А тебя как зовут?

— Рельса, — она потянула мартини. — Я знаю тут всех. Кстати, ты странный. Деньги у тебя водятся, но ты не похож на того, кто застегивает «Хундсгугель».

Так называлось зелье, содержащее в себе ЛСД, — один из особо тяжелых вариантов шлема, стоящий целую сотню. Обычно его позволяли себе застегнуть только игроки высокого класса, зарабатывающие на турнирах и продаже виртуальных артефактов достаточно для столь дорогостоящего «расширения сознания».

— Я — чистый профессионал. Играю на деньги.

— Вот как… — пробормотала она.

«Конечно же, сам Ангел, — прочел я ее мысли. — Чистый профессионал, тот самый, про которого трезвонила вся Паутина месяц назад, чемпион Европы… Вот бы с ним подружиться! Даже поселиться у него. На всем этом дерьме можно будет поставить крест. Будут визор «Пионер», дорогие наушники, виртуальный костюм за десять штук, в котором можно чувствовать прикосновения диапазоном более чем в тысячу ступеней, в температурной палитре — совсем не тот хлам, что здесь. Вообще не этот хлам. К тому же больше не придется корячиться на заднем сиденье развалюхи Клопа, изображать удовольствие, прилежно подстанывая в такт движениям очередной свиньи. Ангел будет давать достаточно денег, чтобы не задумываться о завтрашнем дне. Может быть, он даже поднатаскает меня, передаст свои игровые навыки, чтобы…».

В горле Рельсы пересохло, и это вернуло ее в реальность.

«Размечталась. Как обычно на отходняках после «Барбюта»… — глотнув мартини, она заставила себя направить мысли в более практическое русло. — Никакой это не европейский чемпион, да и будь он им, под крыло меня не примет. К черту мечты. Надо вытащить из него монету, а то останусь без шлема, — и пусть валит ко всем чертям. Богатый ублюдок».

— Хочешь немного отдохнуть? — многообещающим тоном спросила она.

— Отдохнуть? — я окинул ее тощую фигуру вглядом, который вполне сходил за комплимент. — Конечно. Но мы ведь никуда не спешим? Хочешь еще чего-нибудь?

Она залпом допила бокал и повернулась к бармену:

— Клей, двойное мартини со льдом.

Мы сидели так дальше — разговаривая об играх, информацию о которых я получал от нее же. Потягивая кофе, я складывал картину здешнего существования из течения мыслей Дракона, бармена и Рельсы — как мозаику из грязных осколков бутылочного стекла.

Сам Дракон шлем не застегивал. Он считал шлемников сбродом, полуживотными, насекомыми, а себя — божеством их мирка. Сейф с наркотиками находился у него, машинное время распределялось им же — одним словом, он сидел тут «на кране». И если кто-то имел неосторожность повести себя так, чтобы ему не понравилось — с шлемниками такое бывало, когда им не хватало на дозу, — игра заканчивалась плохо. У него была кнопка, вызывающая двоих охранников.

Его работа была непыльной — сиди себе в кресле и переключай внимание по экранам. На одном шел его любимый порноканал, на другом — отображалось происходящее во внутренних помещениях. Витая в иных мирах, шлемники извивались на матрасах и деревянных топчанах, и Дракон скользил по своим «овощным грядкам» хозяйским взглядом. Только от его воли зависело, откроются ли перед шлемником райские врата, или корчиться ему за оградой от наркотической ломки, в холоде и темноте…

Поскольку через Дракона шел поток денег, кое-что прилипало к его рукам. Он приворовывал у хозяина толику машинного времени — у ручья сидеть, да не напиться, — но сильно не зарывался. Четыре года администрировать клуб шлемников… За это время успеешь уяснить себе многое, в том числе привыкнуть, как бесследно пропадают твои менее разумные сменщики — дураки, которые позволили себе зарваться, подсовывая собственный товар.

Мир в представлении Дракона имел строгую пирамидальную форму — это он видел четко. Вверху находились хозяева, внизу копошились слуги и рабы. Так, Дракон и тот же бармен Клей были слугами, а шлемники — рабами господина Маровски. У Маровски тоже имелись хозяева — Дракон слышал о господине Тондо, акуле черного рынка, которому отчислялась изрядная доля прибыли и благодаря которому бизнес существовал, «проскальзывая» сквозь внимание полиции.

Действуй Маровски иначе, действуй иначе Дракон — последовал бы крах. Пирамидальное мироздание не щадит бунтарей. Разумным же оно предоставляет возможности для продвижения наверх. Например, если некто, сидящий на много этажей выше, ткнет в тебя пальцем и сделает своим слугой.