не только машина новая, но и невеста? Глупости. Не стал бы он тогда так со мной возиться. Или стал бы, из чувства ответственности и вины в произошедшем?

Налюбовавшись на ночной город, уснула на диване, укутавшись в халат и шерстяной плед. И даже сны решили в эту ночь оставить меня в покое.

Тем не менее, утром моя индульгенция от общения с людьми закончилась с приходом Аллочки, привычно открывшей дверь своим ключом.

— Ясенева, ты спишь? — спросила она настолько громким театральным шепотом, что умудрилась разбудить.

Высунув голову из-под одеяла, я глянула на часы и недовольно отозвалась:

— Конечно нет, кто ж спит в шесть утра?

— Сейчас второй час дня, а у тебя часы встали, — счастливо рассмеялась она, разуваясь в коридоре, хотя я не видела в остановившихся часах повода для особой радости.

Зевая, села на кровати. Наверное, я спала бы еще, если бы не неожиданный визит неугомонной подруги. Оглядела ее изменившийся с нашей последней встречи внешний вид, неуклюже выразив собственное удивление словами:

— Ого какая ты… стала.

Теперь ее беременность была видна не только невооруженным глазом, но и издалека.

— Ага, — кивнула она, занося в комнату большую корзину и мою тетрадку из изолятора и пожаловалась: — Теперь даже двигаться неудобно. А сапоги обуть, так вообще — целый аттракцион…

— Дэн приезжал? — догадалась я по корзине и тетрадке.

Аллочка подошла ближе и, усевшись рядом, тепло меня обняла. Я со вздохом обняла ее в ответ, только сейчас понимая, как сильно мне ее не хватало.

— Он заезжал утром, — подтвердила она мои догадки и передала еще и прозрачный зип-пакет с украшениями, которые я сняла с себя в первый день пребывания в ИВС. — Припарковал твою машину под домом, а вещи и ключи занес мне. Сказал, что тебе не дозвонился и решил не будить.

«Или просто не захотел лишний раз встречаться» — подумала я с грустью, разглядев среди своих украшений в зип-пакете помолвочное кольцо и не зная, надевать его теперь или нет.

— Как ты? — спросила подруга, вряд ли поняв причину моей печали и я отмахнулась от ненужного сейчас сочувствия.

— Нормально. Всего так сразу и не расскажешь. Спасибо тебе за передачи, они меня очень выручали.

Она улыбнулась.

— Подруги для этого и нужны вообще-то.

— Может быть, — согласилась я. — Только обычно это ты меня выручаешь, а я только пользуюсь твоей добротой. А пока ты не бросилась меня разуверять, скажи пожалуйста, у кого ты стоишь на учете по беременности?

Это заставило Аллочку удивленно округлить глаза, потом, услышав о том, что я тоже в положении, долго ахать и качать головой. Потом она все же сказала мне контакт своего врача и даже тут же, не принимая возражений, позвонила ей и записала меня на завтрашний прием.

Теперь мне было не отвертеться. Если бы она просто сообщила мне нужный телефон, далеко не факт, что я позвонила бы по нему в ближайшую неделю или месяц, но подруга, успевшая узнать меня как облупленную, не оставила мне выбора.

Мы проговорили несколько часов, потом вместе пообедали и я наконец дошла до ближайшего супермаркета закупившись продуктами. С удовольствием побродила по отделам торгового центра на соседней улице, разглядывая прилавки со сверкающими новогодними игрушками и гирляндами. Еще только начало декабря, но бессмысленный и беспощадный маркетинг уже не дает покупателям расслабиться.

В мое отсутствие мир не стоял на месте, все жили своей жизнью, отмечали праздники, веселились, грустили, а у меня целых три месяца просто выпали из жизни. Но прошли ли они бесследно? Вряд ли.

Вечером, поедая сладости из переданной мне Лазаревым корзины, несколько часов проговорила по телефону с мамой, чувствуя, что жизнь постепенно возвращается в прежнее русло.

Вот только без Дэна, который за весь день даже не соизволил мне позвонить, это русло казалось мне неправильным.

А тот факт, что, когда я включила телефон, пропущенные вызовы от него в справочнике отсутствовали, лишний раз доказывал мою догадку о том, что он мне не звонил, твердо вознамерившись в ближайшее время избегать встреч.

22. Счастье

Вечером, вместо того, чтобы снова валяться в ванной, читать или бессмысленно пялиться в окно, я, одевшись потеплее, вышла на улицу.

Снегоуборочная техника за день успела расчистить дороги почти до самого асфальта. Изо рта при дыхании вырывались клубы белого пара. На небе цвета темно-синих чернил ярко сияли звезды. А моя машина терпеливо дожидалась меня у подъезда.

— Ну привет, Леечка, — с улыбкой поприветствовала я автомобиль, по которому тоже успела соскучиться, а он в ответ мигнул фарами и радостно пиликнул сигнализацией.

Обошла Лексус вокруг. Он сверкал под светом фонарей свежей полировкой, да и новую иссиня-черную зимнюю резину нельзя было не заметить. Лазарев позаботился. Ёшкин кодекс, вот лучше бы позвонил.

Усевшись, любовно погладила кожаную оплетку руля и нажала кнопку старта, а после позволила колесам машины осторожно покатиться по успевшей немного обледенеть дороге.

Специально не рисковала садиться за руль днем, посчитав, что вечером город будет пустым и я сумею снова привыкнуть к вождению после долгого перерыва. Большинство водителей действительно к этому времени успели разъехаться по домам, и никто не мешал мне наслаждаться поездкой, у которой была конкретная цель.

Вспомнив о прошлогоднем опыте езды по льду, я направлялась к Третьему озеру в надежде, что оно уже успело застыть. Мороз, стоящий на улице довольно долго, должен был позволить ему промерзнуть полностью, до самого неглубокого дна, и стать импровизированным автодромом.

Так оно и было. А судя по выставленным на поворотах пирамидам из шин, на льду даже успели провести первые в этом году гонки. Несколько запоздалых гонщиков еще скользили по проторенным трассам, высвечивая фарами дорогу перед собой, и я тоже осторожно спустилась на ледовую гладь, стараясь не черпануть о неудобный съезд низким передним бампером.

Постояла какое-то время, понаблюдала за остальными, и вскоре вклинилась в поток скользящих кругами автомобилей так, чтобы иметь достаточную дистанцию от остальных и никому не мешать.

В следующее мгновение с удивлением отметила, что внутри появилось позабытое ощущение восторга, плещущееся пенистыми волнами и искрящееся золотистыми пузырьками. С каждым новым кругом, с каждым поворотом, когда Лексус становился почти неуправляемым и уходил в занос, это чувство все больше и больше разрасталось внутри.

Я погромче включила альбом Линдси Стирлинг, позволив чарующему тембру скрипки слиться воедино с ритмом струн моей собственной души. Мне хотелось одновременно и плакать, и смеяться, и я наконец почувствовала себя по-настоящему свободной. Даже улыбнулась счастливо, по-детски, на мгновение забыв обо всех