— Нет, — мотаю головой. — Не нужно, пожалуйста. Я просто голодная. И устала очень. Давай дома останемся, пожалуйста… — умоляюще смотрю в любимые глаза цвета меда.

— Точно? Алиса, ты беременна. Давай лучше сходим к врачу, а? Я волнуюсь, — по голосу понятно, как он нервничает.

Но у меня нигде не болит, просто усталость...

— Кушать хочу, — слегка улыбаюсь, дотрагиваясь до щеки майора ладонью.

Он ловит мою руку и целует кончик каждого пальца.

— Пойдем. Я кое-что приготовил, — говорит охрипшим голосом.

Тимофей усаживает меня за стол и начинает ухаживать. Подносит кусочек омлета к губам и взглядом приказывает: ешь! А я, честно говоря, еле глотаю. Не потому что невкусно, а потому что вчерашний разговор с братом не выходит из головы.

Мама...

Почему я не могу выкинуть из памяти мысль о том, что моя мать, которую я считала родной, может быть совсем чужой?

Тим убирает со стола и присаживается рядом. Заглядывает в глаза. Он грустный какой-то, взволнованный.

— Что случилось, Тим? — спрашиваю, сглатывая.

Неужели он уже узнал?

— Ничего, — невесело улыбается. — Ты бледная, вот и волнуюсь.

— Тим, не тяни. Скажи, что ты там разузнал?

Он выдыхает. Глубоко так. Сжимает мою руку, подносит к губам. Целует в ладонь, царапая кожу щетиной.

— Лис, я ещё ночью попросил одного человека все детально разузнать. Не понимаю, как удалось скрыть такое... — многозначительный взгляд. — Я всегда рассматривал файлы, которые лежат у меня на столе. Доверял коллегам, но сейчас сомневаюсь во всех. Савин и Воронов хорошо устроились. Везде свои связи. Но сегодня ночью всему придет конец.

— Ты не сказал главное, — шепчу дрожащим голосом, потому что всё это он явно рассказывает не зря.

— Лис, — шумно сглатывает. — Ты права. Она не твоя мама.

 У меня ощущение, что всё, что я проживаю — это какой-то страшный сон. Отец — бандит, занимающийся торговлей какой-то дряни. Братишка разгребает за ним дерьмище или же наоборот — подставляет его, как вчера, например. Мама... А я не знаю, кто моя мама и откуда я вообще взялась. Кто меня родил, а главное — зачем?

— Тим... — удушающий ком стоит поперек горла так, что я даже сглотнуть его не могу.

Тимофей за секунду оказывается рядом, присаживается на корточки передо мной, обнимает. Я всхлипываю. Не знаю, что сказать. Не знаю, как себя вести. Я разочарована. Я настолько сломана, что никого видеть и слышать не хочу. Все, кто был ранее в моей жизни — на самом деле они все мне никто. Чужие люди, которые обманывали всю жизнь. Держали за лохушку. Но почему мама со мной так? Почему ничего не сказала? И... Раз она так упорно ухаживала за Антоном, пусть он и бандюган, значит, он ее настоящий сын?

А я — никто...

Обида кипит в венах. Становится не по себе. Перед глазами темнеет, а к горлу снова подкатывает тошнота. Черт! Что за жизнь? Что я сделала не так, раз меня все вокруг пальца обводили! Да я же ночами не спала, пахала, лишь бы лекарства маме купить! Лишь бы она дышала, жила. В то время как ее сыночек отнимал эти деньги, подменял ее таблетки. Сын, который по просьбе моего папаши убил ее!

Ужас какой. Господи, за что? Почему все это происходит со мной?

— З-зачем? Зачем рожать, если не будут растить? Тим, я не понимаю…

Одной рукой глажу живот, а второй обвиваю шею любимого мужчины. Слезы текут, а футболка Тимофея промокает.

— …Даже если бы ты меня не вернул, я бы родила своего малыша и растила его достойно. Я бы не спала, не ела, но сделала бы всё, чтобы он был счастлив и ни в чем не нуждался

Тим молчит. Знаю, что, возможно, ему неприятны мои слова. Мы оба совершили много ошибок, но ведь в итоге всё равно вместе. Тимофей безумно хочет этого малыша, точно так же, как и я. Но чертова гордость отталкивала нас друг от друга, и мы тупо потеряли время на все эти разборки, хоть теперь и начали ценить друг друга больше.

— Все будет отлично, Лис, — слегка отстраняясь, смотрит он в мои заплаканные глаза. — Ты моя любимая женщина. Теперь никто не посмеет тебя обидеть. Никогда, слышишь? Никогда никто не посмеет тобой воспользоваться. А работать ты будешь только для меня, — издает тихий смешок. — Готовить, гладить, ну и детей рожать…

После его последних слов я слегка улыбаюсь. Я уверена, Тимофей сделает всё, чтобы я ни в чем не нуждалась. Но в то же время из головы не выходят некоторые вопросы: кто моя мать? почему меня растила женщина, которая притворялась ею?

— …Как только твой отец окажется за решеткой, Алиса, я тебе обещаю, он все расскажет как миленький. Я всё узнаю в любом случае, окей? Ты только верь мне и дай чуточку времени, — медленно целует в губы, потом подключает язык, и я расслабляюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌Нужно отвлечься, забыть вчерашний день и каким-то образом стереть из памяти все, что произошло вчера вечером.

Звенит дверной звонок. Тимофей рычит от злости, но все же встаёт и направляется к двери.

— Ты почему на звонки не отвечаешь? — раздается яростный женский голос.

Знакомый, но я не могу вспомнить чей.

— Ян, что случилось? — отвечает Тимофей. — Заходи давай. Объясни, что происходит.

Я встаю с места, как только гостья оказывается в кухне.

— Привет, Алис, — гостья обнимает меня, мило улыбаясь. — Простите, что не вовремя. Но у меня очень важная новость, иначе не пришла бы и не посмела бы вам мешать.

Яна явно шутит, а Тимофей смотрит то на меня, то на свою подружку. Да, он помнит, почему я ушла из этого дома. Помнит, как меня задели его слова. Наверняка думает, что я ревную его к этой девушке, а это, кстати говоря, вполне возможно. Она очень красивая, эффектная и яркая. Думаю, никакой мужчина не отказался бы от такой женщины.

— Что случилось? — на этот раз спрашиваю я. Да, я улыбаюсь.

 Тим, кажется, расслабляется. Он думал, я ее выгоню или устрою сейчас сцену ревности?

— Короче, ваш Савин пытается свалить из страны. Я слышала разговор его жены на выходе из больницы. Она куда-то очень торопилась. Позвонила