— Что еще? — резко спросил Корвин.

— Если ты собираешься идти с эльфийкой на юг, тогда у тебя не остается времени тащить нас на восток, на невольничий рынок. Так что можешь отпустить нас. Правда же?

— Вот-вот, можешь нас отпустить, — повторил Бальбок.

— Не угадали, друзья мои. Я перережу вам обоим глотки, тогда я наконец покончу с вашим злобным существованием.

— Ты… ты хочешь нас убить?

— Вот именно.

— Но… ведь мы же помогли тебе!

— Только ради собственной выгоды. Сколько вы вредили другим? Сколько деревень сожгли и опустошили? На скольких ничего не подозревающих путников напали и убили их, чтобы потом сожрать?

— Много, — не без гордости ответил Бальбок. — Припоминаю одного заблудившегося путника, который…

— Проклятье, заткнись, ты, несчастье ходячее! — перебил его Раммар. — Ты сейчас договоришься до того, что нас убьют!

— Не беспокойся, толстячок. Я и так знаю, что вы оба — отбросы. На рассвете я столкну вас обоих в темную яму Курула — вы ведь так говорите, не правда ли? Во время тяжелого похода на юг у меня нет возможности волочить за собой балласт.

— Но нужен же тебе кто-то, кто поможет нести сокровища! — вдруг воскликнул Бальбок.

— Молчи, Бальбок! — бушевал Раммар. — Разве я тебе только что не сказал, чтобы ты заткнул свой проклятый ро…

Он замолк на середине фразы, потому что внезапно, словно удар тролля, до него дошел смысл того, что только что сказал Бальбок.

— Мой брат прав! — поспешно завопил он, обращаясь к Корвину. — Если богатства эльфийского города настолько велики, то тебе понадобится кто-то, кто поможет унести их оттуда — например, два сильных орка.

— Не мели чепухи! — Корвин покачал головой. — Для этого мне совершенно не нужны орки. Любой караван карликов окажет мне услугу.

— Может быть, — лицо Раммара расплылось в ухмылке. — Но жизнь бывает так несправедлива: когда нужен караван карликов, его никогда нет под рукой.

С этим действительно было сложно поспорить, и если Раммар правильно растолковал мимику человека, то он действительно задумался.

— Хм-м-м, ну ладно, — сказал наконец Корвин и добавил — к мрачному восхищению орков: — пока что оставлю вас в живых. Вы будете сопровождать меня и эльфийку на юг — в качестве пленников. А если попытаетесь бежать или предпримете что-то, что может повредить эльфийке или мне, то я сверну ваши мерзкие шеи, вы меня поняли?

Раммар и Бальбок кивнули друг другу, обнажив при этом свои желтые зубы.

— Конечно, поняли, — подтвердил Раммар.

— Поняли, — эхом повторил Бальбок.

Для орков сделка была великолепной. Какое-то время они будут жить, и не нужно будет думать о том, что их продадут в рабство на каменоломни. Конечно же, Раммар и не собирался придерживаться условий сделки. Пусть человек и баба спокойно покажут им дорогу к эльфийскому городу. Когда они будут там, орки повернут оружие противника против него самого.

Сокровище невероятной ценности — так вот за чем охотился старый Рурак! Чтобы получить голову Гиргаса, Раммар действительно собирался выполнить условия сделки с колдуном. Но теперь, зная, в чем действительно было дело, он считал, что сделка беспредметна. Рурак не рисковал ради них собственной шкурой, так чего это они должны чувствовать себя ему обязанными?

Если они вернутся в больбоуг, нагруженные эльфийскими сокровищами, никто не спросит их о проклятой Гиргасовой черепушке…

— Не беспокойся, охотник за головами, — усердно закивал головой Раммар, — можешь смело на нас положиться.

— Вот-вот, можешь на нас положиться.

Ухмыляясь, Раммар обернулся к брату.

— И… вот что, Бальбок.

— Да, Раммар?

— Перестань, черт побери, постоянно повторять мои последние слова, жалкий ты умбал!

— Умбал…

Черты лица Айлонвира омрачились.

Будучи председателем Высокого Совета, он управлял судьбами той части эльфийского народа, которая еще оставалась в Землемирье. Он сидел на своем алебастровом троне; вокруг собрались остальные члены Совета, все — заслуженные представители эльфийского общества, все выразители мудрости своего народа. Только кое-где зияли пустые места, оставленные теми, кто уже отправился к Дальним Берегам.

Чувства Айлонвира тоже были устремлены к бесконечности, но случилось нечто, помешавшее его отъезду и снова обратившее его взор на мир смертных.

Совет заседал теперь редко; эльфы предоставили людям самим заправлять своими делами, и, как логичное следствие этого решения, покой и порядок, царившие в амбере со времен окончания Второй войны, сменились волнениями и беззаконием. Люди шли войной друг на друга, Царство карликов погрязло в бесправии, а народы Хаоса — в первую очередь гномы и орки — угрожали границам. Было очевидно, что все, некогда выстроенное эльфами, рухнет, но сыновья и дочери Мирона перестали ломать себе над этим голову. Тысячи лет они защищали Землемирье от сил тьмы — пусть смертные теперь сами думают, как выпутываться из этой ситуации.

Тем больше удивился князь Лорето тому, что было созвано внеочередное заседание Совета. Должно быть, случилось нечто экстраординарное, нечто, заставившее Айлонвира и остальных еще раз заняться делами смертных…

— Вы меня звали, — сказал Лорето, выходя в центр широкого круга. Над ним возвышалась куполообразная кристальная крыша зала Советов, через которую проникали лучи заходящего солнца, окутывая собравшихся дивным светом.

— Звали, — подтвердил Айлонвир. Внешне председатель казался юным и прекрасным, как и все эльфы; прямые длинные волосы обрамляли угловатое аскетичное лицо без единого изъяна. Но в глазах его отражался груз столетий, на протяжении которых Айлонвир возглавлял Высокий Совет, а также тихая печаль о том, что произошло за это долгое время — кровавые битвы, интриги и предательства. Айлонвир познал мир смертных с темной стороны, но знавал и расцвет амбера. И все же казалось, будто что-то очень сильно беспокоит его.

— Чем могу вам быть полезен, Высокий Совет? — услужливо поинтересовался Лорето. По его виду нельзя было сказать, что требование прийти на заседание Совета пришлось ко времени. Он собирал вещи для дальнего путешествия. Корабль, который должен был отвезти его к Дальним Берегам, отправлялся через несколько дней…

— Лорето, — начал Айлонвир, — мы посылали за тобой, потому что ты — последний представитель рода Фаравина. В тебе течет кровь Видящего.

— Совсем немного, — отмахнулся Лорето. Он не любил, когда ему напоминали о великом предке. Обычно это влекло за собой наложение новых обязательств.

— И все же, ты — последний представитель рода, и должен знать, что произошло далеко на севере, в ледяном храме Шакары.