— О нет, нет, нет, — выдохнула она. — Пусти меня.

Очевидно, теперь было не время спорить. Сент отпустил ее от себя, так что она смогла встать на пол и опустить юбку.

— Я здесь, мама, — сказала она тихим голосом. — Сейчас я выйду. Мне что-то нехорошо.

— Ну что ж, поторопись. Твой брат в бешенстве. Он думает, ты стараешься избегать мистера Алвингтона.

Сент быстро застегнул брюки, пока Эвелина пыталась привести в порядок платье. Вздохнув, она кивнула и направилась к выходу.

Прежде чем она успела выскользнуть, Сент схватил ее за локоть и снова повернул лицом к себе. Покачав головой, чтобы дать понять, что не позволит ей сбежать просто так, он провел пальцем вдоль глубокого выреза ее платья, затем склонился и еще раз поцеловал.

— Эви!

— Иду, — отозвалась она, ладонью упершись ему в грудь и отталкивая его к дальней стене. Слегка отодвинув портьеру, оставляя Сента скрытым в тени, она снова ступила в тускло освещенный коридор.

Сент остался в алькове, слушая, как шаги обеих леди Раддик затихают по пути в их семейную ложу. Он сохранит ее тайну, снова ради нее. Никто не знал, что они стали любовниками; никто, кроме них двоих. При всем том количестве любовниц, которых он имел за все эти годы, его опьяняло сознание того, что он был первым и единственным мужчиной, занимавшимся с ней любовью.

Но что это там говорила ее мать? Что-то о том, чтобы Эвелина не избегала Кларенса Алвингтона. Значит, таков был замысел ее брата. У лорда Алвингтона мало денег, зато обширные владения, и, следовательно, он пользуется большим влиянием на выборах в Западном Суссексе. Отсюда простой расчет: в обмен на обеспечение Раддику места в палате общин семья Алвингтон получает Эвелину и ее деньги.

Сент оглядел коридор и выскользнул из алькова. Он задавался вопросом, сознает ли Эвелина, что ее продали. И если уже сейчас ей трудно уделять время и деньги сиротам, то как только ее доход перейдет к Кларенсу Алвингтону, любая благотворительность станет вовсе не возможной. Все ее деньги, без всякого сомнения, уйдут на галстуки, скаковых лошадей и игру.

Конечно же, Сент порвет с ней к тому времени, так что это не будет иметь значения. И его ничуть не обеспокоит, что тонкошеий, тупоголовый, обряженный в модную рубашку творец замысловатых узлов Галстук Алвингтон каждую ночь будет иметь доступ к ее постели и ее нежному телу.

— Сент, где же мой бренди? — спросила Делия, когда он вновь опустился в кресло возле нее.

— Сама позаботься об этом.

Весь следующий час маркиз сидел, глядя на сцену, хотя если бы актерам вместо роли вдруг вздумалось читать детские стишки, он бы этого не заметил. За обед с участием Веллингтона Виктор Раддик должен был ему по меньшей мере еще одно свидание с Эвелиной. Сама она скорее всего попытается побывать еще несколько раз в приюте, так что он сможет перехватить ее там. Учитывая, что он отвел этому месту всего лишь четыре лишние недели существования, его возможности видеться с ней наедине после этого будут исчерпаны.

Сент взглянул через плечо на ложу Раддиков. Этот хлыщ что-то нашептывал Эвелине на ухо, но она явно пыталась его игнорировать. Пока Сент наблюдал за ней, Эви посмотрела в его сторону, но, встретившись с ним взглядом, сразу же отвела глаза.

Это было невыносимо: испытывать к ней такое сильное влечение, не позволяющее сомкнуть глаз по ночам, и при этом не иметь возможности даже взглянуть в ее сторону. Тогда как некий бездельник тем временем плетет заговор, чтобы полностью вырвать ее из его рук. Если он хорошо узнал свою Эвелину, то, будучи замужем, она никогда не согласится стать его любовницей. Как бы несчастна она ни была.

Следовательно, ему нужно отделаться от Кларенса Алвингтона. Устранить его. Это означает, что именно Сент должен обеспечить Виктору Раддику место в парламенте или пост в правительстве. И ему нужно срочно увидеться с Принни и отложить разрушение приюта. Если это произойдет, Эви уже никогда на него не взглянет.

— Сент? Он очнулся.

— Что такое, Делия?

— Антракт.

Зажглись огни, и маркиз увидел, что занавес опустился, а зрители покидали ложи, чтобы пообщаться со знакомыми и показать себя. Он встал.

— Прекрасно. Я ухожу.

Делия поднялась вслед за ним, одергивая спереди платье, чтобы были лучше видны ее драгоценности.

— Очень мило. Я думала, мы пойдем перекусить, — проворчала она, облизывая губы.

— Я уже сыт. Доброй ночи.

О нет! Она стала одной из этих распутных женщин, о которых все сплетничали. Тех, что занимались с Сент-Обином любовью в тесных чуланах, на террасах, прямо в креслах, пока их мужья дремали рядом.

Эвелина заслонила ладонью глаза, когда коляска Барреттов выехала на солнце возле магазинов на Риджент-стрит. И что еще хуже, ей нравилось быть его женщиной, его любовницей, его возлюбленной. Он был таким… открытым. Все знали, что он берет все, что хочет; и он явно хотел ее. Быть объектом его ухаживаний столь возбуждало, что она едва могла выносить разлуку с ним. Возможно, днем ей удастся забежать в приют. Может быть, он встретит ее там.

— Ну никогда бы не подумала, что такое возможно, — говорила Люсинда, когда Эви, выйдя из задумчивости, прислушалась.

— Прости, о чем ты?

— О твоем очевидном успехе с Сент-Обином. Продолжительный пикник, во время которого, по твоим словам, он вел себя как истинный джентльмен. А вчера вечером он просидел в театре весь первый акт «Как вам это понравится». Я не нахожу этому другого объяснения, кроме твоих уроков благопристойности и приличий.

Да уж, они с Сент-Обином оба вели себя так прилично и благопристойно, что уединились за портьерой в алькове и стоя занимались любовью.

— Я склонна думать, что это всего лишь случайное стечение обстоятельств.

— Он продолжает говорить тебе шокирующие вещи? — спросила Люсинда улыбаясь, и на ее щеках появились ямочки.

— При любом удобном случае, — сказала Эви, чувствуя облегчение от того, что в кои-то веки может сказать правду.

— Но больше он ничего не украл? Только ее девственность.

— Нет. Во всяком случае, я ничего не заметила. Люсинда громко вздохнула.

— Эви, что случилось? По правде? Ты ведь знаешь, что можешь сказать мне все.

— Я знаю. — Нахмурившись, она лихорадочно подыскивала, что бы такое сказать подруге, чтобы та не посчитала ее полной и законченной дурой. — Он отвел мне четыре недели на то, чтобы убедить его относительно приюта. Я уже испробовала… все. Ума не приложу, что бы еще сказать такого, чтобы он передумал. Уже все средства исчерпаны.

Люсинда наморщила лоб.

— Но, Эви…

Холодные щупальца стиснули сердце Эвелины.

— Что такое?

— Я не совсем уверена, так что имей это в виду, — сказала Люсинда, взяв Эви за обе руки и сжимая ей пальцы. — Но вчера я слышала, что парламент одобрил намерение принца Георга расширить новый парк.