Первые два дня мы не встречались, и меня это устраивало. Яромиркак бы, между прочим, сказал, что Лана каждое утро уезжает со своимителохранителями в город и возвращается только поздно вечером. Порадовавшись,что у неё хватает ума не попадаться мне на глаза, я почувствовал себя чутьлегче. Но на третий день, вечером, я случайно оказался в холле, когда онавернулась. Одетая в свободные хлопковые штаны и белую открытую майку,которая плотно облегала её грудь и подчёркивала талию, с распущенными волосамии даже накрашенная, выглядела она умопомрачительно. Остановившись, яразглядывал её и медленно закипал от ярости, понимая, что в таком виде не ездятна простые прогулки по городу. А потом у меня затряслись от злости руки,когда я представил, чем она может заниматься в городе. Но в бешенство привеломеня не это, а то, как она величественной походкой прошла мимо и, бросив наменя мимолётный взгляд, скривилась от отвращения. Всю ночь я промучился, представляя в ярких картинках еёкаждодневные занятия в городе и во мне всё кипело. По моим венам тёк уже непросто яд, а гремучая смесь из злости, яда и ярости. Я хотел унизить её какможно сильнее и уже не мог остановиться. Теперь каждое утро и каждый вечер яподкарауливал её и бросал в её адрес унизительные слова или старался задеть еёобидными комментариями. Она воспринимала всё с неизменной высокомерной улыбкойи отвечала мне язвительно или с отвращением, и с каждым днём одеваться всёвызывающе. Я даже опустился до того, что проверил, куда она тратитденьги с выданной ей кредитной карты. И почувствовал омерзение, когда увидел,что она оплачивает номер в отеле. «Она опустилась уже до того, что нашла себелюбовника, который даже не в состоянии оплатить номер в отеле». С момента моего возвращения прошло уже три недели, и я неспешил уезжать, а наши пикировки с Ланой уже вошли в традицию. На дворе был вечер, и я старался держатьсяближе к холлу, ожидая, когда Лана вернётся из города. Сегодня утром ей удалосьпроскользнуть незаметно, и я хотел отыграться за невысказанные утром в её адресунижения. Наконец-то подъехала машина, и она появилась в холле. Увидел, во чтоона одета, я чуть не врезался в косяк двери, потому что она была скореераздета, чем одета. На ней был маленький топик, на тоненьких бретельках и юбка.«Хотя какая это юбка. Это скорее пояс» - зло подумал я, осматривая её с ног доголовы. Подняв волосы вверх, она полностью открыла шею, и я ощутил, как ротнаполняется слюной, когда я вспомнил, как не раз припадал к ней и смаковалкровь. А довершали весь этот образ туфли на высокой шпильке, благодарякоторым ноги казались ещё длиннее и стройнее. -Что, приходится с каждым днём раздеваться всё больше и больше, чтобы найтисебе нового любовника? – с издёвкой спросил я.-Не волнуйся за меня, дорогой, - нежно протянула она, и издевательскиулыбнулась. – У меня нет проблем с выбором любовников.-А, я понял, ты нашла себе работу! Судя по твоей одежде, ты работаешьпроституткой на панели! И как, много платят? – я постарался вложить в своислова как можно больше сарказма.-Много! – с вызовом сказала она и усмехнулась. – Тебе точно не по карману.-Дорогуша, у меня нет привычки таскать в свою кровать всякий мусор, этово-первых. А во-вторых, ты у нас уже не первой свежести женщина, и оченьскоро тебе самой придётся платить своим любовникам. И не думай, что клан будетоплачивать твои забавы, - я уже начал закипать от её высокомерного взгляда.-Именно поэтому я и зарабатываю сейчас себе деньги на панели, чтобы потомплатить своим любовникам, - язвительно парировала она, и мне захотелось еёпридушить. Но остановил меня голос Яромира, раздавшийся за моей спиной:-Макс, нам надо поговорить. Лана кивнула ему и начала не спеша подниматься по лестнице сгордо поднятой головой, а я, презрительно посмотрев ей в след, отвернулся ипошёл следом за Яромиром. Зайдя в библиотеку, он присел в кресло и указал мне на другоекресло, а потом дипломатично произнёс:-Макс, я знаю, что для тебя это болезненная тема, и ты стараешься её избегать,но нам надо поговорить. Поняв, о чём он хочет поговорить, а вернее, о ком, я поморщился,зная, что от разговора мне не уйти.-Ты многое не знаешь и не всегда верные выводы делаешь…-Если ты хочешь рассказать мне, как ей было плохо те три месяца, пока меня небыло, можешь не стараться. Я уже слышал эту сказку от Анны, – перебив его, сотвращением сказал я.-Ты не прав. Это не сказка. Ей на самом деле было очень плохо. Первую неделюона с кровати не поднималась и просто лежала, открыв глаза, и смотрела на всехневидящим, пустым взглядом. Потом всё же нашла в себе силы и стала подниматьсяс кровати, - он тяжело вздохнул. - Первый месяц, вообще, был самымтяжёлым. Она даже на улицу не выходила, и не разговаривала… -И что? Ты хочешь, чтобы я её пожалел? – я снова перебил Яромира и колко добавил:- Бедная, несчастная Лана! Изменила мне, потом поняла свою ошибку и раскаялась.Ты думаешь, мне от этого легче?-А ты уверен, что она изменяла? – серьёзно спросил он и только я собралсяответить, как он продолжил: - Подожди, я видел, эти фотографии в твоих мыслях.Но ты уверен, что она тебе изменяла? Может поцелуями всё и ограничилось?-Да уже одно то, что она целовалась с этим уродом, не позволяет мне проститьеё, - у меня сжались кулаки. – И вообще, зачем ты мне задаёшь этивопросы? Покопайся в её голове и найдёшь там все ответы. -Я не могу.-Как это? – не понял я.-Я не могу пробиться в её мысли. Ты не представляешь, как она изменилась за этитри месяца. Она начала меня пугать. Никаких мыслей вообще от неё не слышно, какбудто с тобой рядом мёртвый человек. Абсолютная, пугающая пустота. Я такогоникогда не видел. Я даже не мог смотреть ей в глаза. Помнишь, к нам как-топривезли старого истинного вампира, который обезумил от прожитых лет? – якивнул. – Даже у него были какие-то мысли. А у Ланы пустота в голове. Это такстрашно, - он вздохнул. «Значит, ей тоже на самом деле было плохо. И это не игра напублику» - слова Яромира были для меня бальзамом на открытую рану. «Но этоничего не меняет, сейчас она ведёт себя ещё хуже, чем тогда» - тут же упрямоподумал я. -Нет, ты не прав, - услышав мои мысли, сказал он и улыбнулся. – Ты понятия неимеешь, чем она занимается в городе.-А ты откуда можешь знать, чем она там занимается? Ты же не можешь читатьеё мысли, - иронично произнёс я.-Её мысли не могу читать, зато читаю мысли Абигора, Мару, Листина и Тенко, -колко заметил он и замолчал. Мне было уже не просто интересно, а очень интересно, что же онаделает в городе, а Яромир специально молчал, не отвечая на мои мысленныевопросы.-Ладно, просвети меня, чем же она занимается, – вслух попросил я.-Тем же, чем занималась и до твоего приезда. Приезжает в город, снимает номер вотеле и сидит там целый день, не двигаясь и глядя в окно,- с грустью ответилон. – Теперь я понимаю, что помогло дожить ей до тридцати двух лет и несломаться – чувство собственного достоинства и гордость. Я знаю, зачем ты сюдаприехал – думал, увидишь, как ей больно и тебе станет легче. Но её столько разв жизни унижали, что она давно научилась скрывать свои чувства и смотреть спрезрением на своих обидчиков. Ты даже не представляешь, через что ей пришлосьпройти в школе, не говоря уже о детских годах с матерью. Пока все дети играли вигрушки и радовались жизни, она училась терпеть боль и сносить унижения. Макс,пойми, как бы ты не старался обидеть её, она не покажет тебе, как ей больно.Разве ты не понимаешь, что чем больше ты отпускаешь язвительных комментариев поповоду её поведения и одежды, тем более вызывающе она ведёт себя исоответственно одевается. Лана не будет оправдываться и наоборот приложитмаксимум усилий, чтобы показать, что она ещё хуже, чем о ней думают.