Через несколько секунд Вагнер успокоился.

- Кого, вы говорите, направил господин Клейн?

- Курта Хопфица… инженер-лейтенанта, с заданием ликвидировать русского агента Марта.

- Курт Хопфиц… — Вагнер, видимо, записал это имя и проговорил: — Хорошо, я узнаю о нем и вас извещу! Хайль!

Зейц положил трубку и уставился на черную пластмассовую коробку аппарата. «Странная смерть… Очень странная смерть у господина Клейна, — подумал он. — Конечно, о господине штандартенфюрере давно плачут черти, но не связана ли его кончина с появлением этого самого Хопфица?»

Зейц посмотрел на освещенные окна гостиной Зандлера. «Разве сходить? Присмотреться к Хопфицу?»

В полночь профессор поднялся: к себе. Вайдеман, напившись, уснул. Эрика ушла готовить спальню. Хопфиц и Пихт вышли покурить и наконец остались вдвоем.

- Вам привет от дядюшки Эрнста, — наклонившись к Пихту, сказал Хопфиц.

- Разве еще жив старый стервятник? — спросил Пихт и стиснул руку Семена. — Как ты попал сюда?

- Заброшен с рекомендательным письмом-приказом к Зейцу от штандартенфюрера Клейна. В Берлине действует группа обеспечения.

- Что должна сделать группа?

- Убить Клейна. Вернее, привести приговор минского суда в исполнение.

- Об этом приговоре мог знать Клейн? — спросил Павел.

- Должен. В нашей печати сообщалось о зверствах его зондеркоманды в Белоруссии.

- Это хорошо. Но если убрать Клейна не удастся, ты обречен.

- Директор послал меня как конструктора. Знаешь, есть загадки, над которыми бьются все «реактивщики». Интересно, как с ними справились немцы на «Штурмфогеле». А тебе я привез мину особого действия и миниатюрную рацию. По ней надо сообщить день и час фейерверка.

- День и час… — повторил в раздумье Пихт и, что-то решив, выпрямился. — Все ясно. День и час тебе сообщу, Зейца беру на себя. Механик Гехорсман готов нам помочь. Работай с ним. Он честный человек.

Неожиданно заныла сирена. «Воздушная тревога! — ворвался в динамик голос диктора. — Воздушная тревога районам Мюнхена, Аугсбурга, Лехфельда, Дахау…»

Пихт растолкал Вайдемана, и оба помчались на машинах к аэродрому.

Техники дежурных самолетов уже запускали моторы. На горизонте полыхало зарево. Резкие лучи прожекторов метались по небу. Доносился обрывистый лай автоматических пушек «эрликонов», и среди звезд то тут, то там вспыхивали и погасали шарики разрывов.

Набирая скорость, истребители один за другим уходили в небо. Пихт прикрывал Вайдемана. Он следил за его самолетом по красным выхлопам мотора.

- «Фальке-один», «Фальке-один»! — вызывал Вайдемана пост наведения.

- Слушает «Фальке-один».

- К району Аугсбурга курсом триста десять на высоте двенадцать тысяч метров направляется большая группа «летающих крепостей Б-17».

- Понятно, — отозвался Вайдеман и начал набирать высоту…

- Группа «Л», — через минуту включился он в эфир, — слушай мою команду: идем попарно до высоты двенадцать. Первое звено атакует сверху, второе — снизу. Новотны, Пихт и Вендель действуют самостоятельно по обстановке.

Пихт пытался в черноте неба отыскать «летающие крепости», но не увидел их и решил пока держаться за Вайдемана.

Вдруг внизу слева замелькали трассы. Их было так много, что они походили на рой светлячков. Вайдеман, видимо, тоже заметил трассы и резко завалил машину в вираж. «Вот они, крепости», — подумал Пихт, щурясь от ослепительных трасс, которые неслись навстречу. Стрелки американских самолетов били наугад, пытаясь отогнать немецкие истребители. Вайдеман нырнул ниже. Какой-то прожектор достал длинное брюхо «крепости», Зеленая колючая трасса впилась в самолет. За мотором потянулся дымок, и вдруг яркая вспышка на мгновение ослепила Пихта. Вспыхнули бензиновые баки «крепости».

Бомбовозы, очевидно, начали перестраиваться. Пихт и Вайдеман метались по небу, надеясь отыскать среди огня их пушек лазейку, но повсюду встречали плотную завесу. Где-то сбоку задымила еще одна «крепость». Потом еще одна. Американцы стали сбрасывать бомбы и разворачиваться.

Так, точно приклеившись к самолету Вайдемана, Пихт пролетал весь бой. Горючее было на исходе.

- «Фальке-один», ухожу на заправку, — передал он.

- Ага, «Фальке-четыре», идем домой, — отозвался Вайдеман и со скольжением на крыло стал проваливаться вниз…

Пихт зарулил на стоянку и побежал к Вайдеману. Тот медленно шел навстречу, держа руками голову.

- Ты ранен? — спросил Пихт.

- Да нет, наверное, я хватил лишнего, — ответил Вайдеман. — Голова болит адски. Пихт рассмеялся.

- А ты здорово ссадил «крепость», Альберт, — польстил он. — Я ведь решил прикрывать тебя и все видел…

- Э, черт с ней, с «крепостью», — махнул рукой Вайдеман.

По-провинциальному тихий, опрятный Берн в феврале 1943 года стал походить на осиный улей. Шпионы и дипломаты всех мастей и оттенков собирались в группки, разбивались, скучивались вновь. Непрерывные зондажи, полунамеки, полуофициальные встречи…

«Во имя войны на Востоке» гитлеровцы намеревались заключить сепаратный мир с Англией и особенно с Америкой.

Сюда же в это время приехал один из самых зловещих деятелей тайной дипломатии рейха князь Макс Гогенлоэ (агентурная кличка в картотеке СС — «Паульс»). Его приняли Аллен Даллес, назвавшийся мистером Баллом, и посол Гаррисон.

Даллес с традиционным американским прямодушием заявил, что «уважает историческое значение Адольфа Гитлера и его дело». Но Гитлер поспешил и переиграл, ударил слишком рано и не там, где следовало; а сейчас «трудно себе представить, чтобы возбужденное общественное мнение англосаксов согласилось на Гитлера как на бесспорного хозяина Великой Германии».

«У господина Паульса, — пишется в стенографическом отчете, — сложилось впечатление, что американцы, в этом случае и мистер Балл, знать не хотят о большевизме или панславизме в Центральной Европе и, в противоположность англичанам, ни в коем случае не хотят видеть русских на Дарданеллах и в нефтяных областях Румынии или Малой Азии. Тут снова подтверждается, что Англия во имя сохранения свободной от русских Западной Европы и Средиземноморья готова пойти на расчленение Северной и Центральной Европы и на разграничение сфер влияния с русскими в этом районе…»

Но пока шпионы и дипломаты прощупывали позиции враждующих государств, Гитлер в «волчьем логове» задумал взять реванш за поражение под Сталинградом. Он приказал провести тотальную мобилизацию и начать наступление на Орловско-Курской дуге.

Танковые заводы начали выпускать машины новейшей конструкции — «тигр» и «пантера». В эскадры люфтваффе пришли усовершенствованные истребители «Ме-109» и «Фокке-Вульф-190». Фирма «Хеншель» разработала проект самолета — истребителя танков — «Хеншель-129», поставив на них моторы французского производства.