коснуться вкусных губ, но нельзя. И это "нельзя" разрывалось внутри острой болью, от которой хотелось выть, убежать куда-то далеко, но некуда. Нас бы спасла только амнезия, чтобы оставить в памяти провал с надеждой на что-то новое. Пока мои губы помнили поцелуи Вестника, шанса на новые отношения не было.

— Артем, ты как? — Алекс повернулся к Молчуну. — Потерпишь немного? Сейчас я улажу проблемы после того, как Шурочка засветилась в баре и отвезу тебя в больничку. Ок?

Его слова задели. Он ткнул меня, как маленькую. Не послушалась, видите ли, его, и теперь ему приходилось решать вопросы. Видимо беременность уже принялась наводить беспорядки в моем гормональном фоне, потому что внутри меня мигом активировалась мадам Гордыня:

— Не стоит со мной возиться. Теперь тебе это не нужно, я сама решу свои проблемы. Взрослая уже, — Гордыня думать не умела. Она сначала говорила, а потом дяденька Здравый разум хватался за голову и истошно кричал, созывая совет из всех моих ипостасей, моля о помощи и советах.

Молчун, прежде копошившийся сзади, притих. Алекс устало покосился на меня и кивнул в сторону бара:

— Сама? Хорошо, иди. Удали все записи с камер, заткни весь бар, убедив их молчать о случившемся и завали своего телохранителя, ибо он скоро очнётся и сдаст тебя брату. Иди, решай свои проблемы, взрослая, — он отреагировал на удивление спокойно.

— А других способов нет?

— Не знаю, у меня же обычная логика технаря. Придумай альтернативу своим творческим мышлением, а я понаблюдаю со стороны. Иди, — он дернул за ручку, открывая дверь. — Иди, художница, у тебя мало времени.

Он не верил, что пойду. Ждал, когда заберу слова обратно и попрошу о помощи. А мне хотелось сломать его систему и пойти. Знала, пойдет следом, но упрямо зашагала в бар, хоть совершенно не представляла, как буду действовать.

Когда зашла внутрь, на пороге столкнулась с двумя мужчинами из джипа. Они сначала не хотели пускать меня, но потом посторонились. Обернувшись, я увидела за спиной Вестника.

— Решай свои проблемы, Шурочка. Людей из бара не выпустят, в этом я тебе помог. Дальше сама, — зашептал мне Алекс и ушел к барной стойке. Усевшись на стул, он скучающе подпер подбородок рукой и лениво наблюдал за моими действиями.

Я растерянно разглядывала присутствующих в зале. На меня никто не обращал внимания, будто я не стояла в проходе, держась за дверной косяк.

Посмотрела на камеры: есть. С ними тоже нужно разобраться. А как? Я никогда в жизни не решала подобные вопросы и понятия не имела, с чего начинать. Наверное, все проблемы можно разрулить, если поговорить с Антоном. Уговорив его, я лишу себя счастья разбираться с другими сложностями.

— Где тот мужчина, которого я ударила вазой? — я обратилась к человеку из джипа. За ним увидела в дверях новенького. Мужчину лет тридцати в черных спортивках и толстовке. Он разительно отличался от тех лиц в костюмчиках и почему-то вызвал ассоциации с землекопом. Мне показалось, что уже приехали люди Алекса и тот человек, один из них.

— В сортире, найдешь дорогу или проводить? — безразлично ответил мужчина в костюме.

— Найду, спасибо.

Пошатываясь я пошла на поиски санузла, стараясь не оглядываться. В зеркалах заметила Алекса: он встал и неторопливо брел за мной следом.

Зайдя в туалет, я ошарашенно замерла в дверях, увидев на кафеле мужчин. Двое до сих пор не могли прийти в себя, сидели прикованные к батареям. Алекс успел с ними поработать. Антон тоже был привязан, но уже проволокой. Увидев меня, он недобро заулыбался.

— О… бандитская подстилка пожаловала. Что пожелаешь, шлюшка? — он выглядел отвратительно. Белая рубашка испачкалась в крови, лицо посерело, на затылке кровь успела высохнуть.

— Почему вы так со мной разговариваете? — удивилась я, привыкнув к его извечной обходительности.

— А как мне говорить с той, кто путается с Вестником? Шкура. Дорогая и изысканная шкура. Не зря брат приставил меня к тебе, не зря… Он же подозревал тебя. Пригрел змею на груди. Ты весь род свой позоришь и предала брата. Он верил тебе, а ты… Может это ты его вальнуть пыталась, м? — он попытался встать, но потерпел поражение.

— Да что вы выдумываете такое, Антон? У вас, наверное, сотрясение, вы лепечете какую-то ерунду. Обзываетесь, людям оружием угрожаете. Разве вы не должны обеспечивать мне безопасность? — я старалась говорить спокойно, но голос дрожал и внутренний голос шептал предложения о побеге.

— Я, девочка, должен был выяснить, с кем ты хвостом крутишь и убрать этого ублюдка. Но мне кто-то помешал, — его тон засквозил досадой, а меня осенило: он не знал, что это я его ударила. Если бы знал, то был бы еще более агрессивен в мою сторону. Хотя, куда уж больше-то…

— Я вас поняла.

— Что ты поняла? Что ты шкура, поняла? — он еще больше разозлился и начал кричать. — Что он тебе наговорил такого, что против семьи пошла? У тебя дороже брата никого нет, а ты с уркой водишься, он же людей убивает… Бессовестная дрянь! Шкура! Я с удовольствием бы посмотрел, как Семен Витальевич разделался с тобой. Он тебя уничтожит за такую подставу! Ты маленькая, лживая шкура, у которой нет ничего святого. Таких внутриутробно убивать надо. Связалась с убийцей… Сука!

— Так вы тоже хотели убить человека, — мне стало противно находиться рядом с ним. — Чем вы лучше него? Думаю, с вами разберется полиция за покушение на человека, — с этими словами я достала свой мобильный. Пусть правоохранительные органы разбираются с ним. У меня не получится. Видит бог, я хотела полюбовно, но Антон не шел на контакт.

— Ну вот так вот мы не договаривались, Шурочка, — Вестник зашел в помещение, быстро оценивая состояние всех присутствующих и забрал мой телефон. — Полиция нам не нужна, он выйдет очень быстро. Эй уважаемый, — он достал ствол и навел его на Антона. — Успел настучать боссу про художницу или оставил ее на десерт?

— Да пошел ты! Еще я перед тобой не отчитывался! — телохранитель плюнул в Алекса, но слюна не долетела до цели.

— Рискуешь остаться без яиц. Хочешь, инвалидом сделаю? За то, что ты ее шкурой назвал, я могу. Тут уже личное. Выживешь, но потом сам в петлю полезешь, — холодно прочеканил Алекс, продолжая держать