взгляд Дьяра и безмолвно ответила ему: я верю. И люблю. Хотя сама не понимаю, как меня угораздило прикипеть душой к Йорану. Да, у нас не могло быть будущего, но сейчас главным для меня стало то, чтобы он остался живым в настоящем.

– Беги…

Я же категорически не хотела никуда бежать. Зато иллюзорного не нужно было просить дважды.

Безымянный подорвался с места и в два прыжка очутился на подоконнике. В этот раз Молох ему не мешал, потому удрать мастеру иллюзий удалось без проблем. Секунда – и нет уже мага. Только шорох и одинокий звук упавшего на мостовую камушка. Ну и крик с улицы:

– Вон он, бздыжник! По карнизу уходит! – Воплю вторили вспышки пульсаров.

– Не тот. Поисковики на него не реагируют, – отозвался другой голос. – Йоран в здании!

Но это звучало на улице. А вот со стороны коридора к нашим «нумерам» спешили бравые законники, вынося все двери по порядку. Бежать было уже поздно. И некуда.

– Прячьтесь под кровать, – приказал Дьяр мне с цвергом.

– Найдут, – возразил более опытный в делах облав Молох. Потом бросил на меня взгляд и приказал: – Раздевайся до исподнего. Будешь блудницу изображать. Скажем, что этот псих к нам в разгар веселья вломился и мы тут ни при чем.

Дьяр нехотя кивнул, соглашаясь. А я лишь недовольно поджала губы и, наклонившись, ухватилась за юбку своего одеяния. Чтоб в следующую минуту скинуть его. Тело словно действовало само, отключив эмоции. Я обязательно буду переживать, может даже плакать. Но потом. А сейчас я должна спастись. Не столько ради себя, сколько ради Дьяра.

Успела как раз за миг до того, как от разряда магии дверь с треском вышибло. Заорала я весьма натурально. Цверг, запрыгнувший в постель в ту секунду, когда створка разлетелась щепой, успел даже прикрыться по пояс одеялом, добавив интриги своим голым торсом. Я стояла рядом с алтарем разврата, в смысле кроватью, Дьяр – изображая мимопробегавшего – театрально закинул одну ногу на подоконник. Дескать, я пошел, бывайте.

– Стоять! – заорал гончий, первым ворвавшийся в комнату.

Этот законник запомнился мне в первую очередь телосложением. Оно было идеально для агентурной работы. В смысле тип выглядел настолько тощим, что мог спрятаться за швабру или прикинуться дохлым шлангом. А умение маскироваться в дознавательском деле имеет большое значение. И при этом, несмотря на свою тщедушность, потоками магии гончий орудовал не хуже, чем кузнец молотом.

Струя жидкого пламени врезалась в Дьяра. Напарник лишь выставил щит, не давая себя спалить, но при этом и не сопротивлялся аресту.

Подоспевший вторым законник – настоящий крепыш с косой саженью в плечах – кинул на Йорана ловчую сеть, повалив его на пол. Тощий тут же свернул заклинание, отозвав пламя. Вот только огненные чары успели слегка подкоптить обои на стенах. Ну как слегка – в воздухе летал пепел, паркет пола был в подпалённых проплешинах, занавески покоились с миром, радуя зрителей обглодышами у самых гардин.

Лицо Молоха было в разводах сажи. Подозреваю, и мое тоже.

– Взяли субчика! – радостно крикнул тощий дежурившим внизу сумеречным, подойдя к подоконнику и выглянув в проем выбитого окна. Дьяр лежал на полу, связанный путами.

Да уж… взяли. Скорее уж Йоран позволил себя захватить. Милостиво.

– Ну что, добегался? – наклонившись к напарнику, задал риторический вопрос крепыш и сам же себе довольно ответил: – Добегался! Рано или поздно все вы на чем-то попадаетесь.

И, не меняя отеческого, участливого выражения на лице, с размаху заехал сапогом связанному Дьяру по ребрам, упиваясь своей властью. Иллюзорной. Удар пришелся как раз туда, где едва затянулась рана. Напарник на это лишь стиснул зубы, но не застонал. Вот только посмотрел на уже замахнувшегося законника так, что тот, уже сделавший второй замах, лишь чиркнул подметкой по полу, испугавшись. А затем и вовсе отошел.

Дьяр… Сильный. Упрямый. Расчетливый. Даже сейчас, скованный, лежащий на полу, он контролировал ситуацию, подчинял ее себе. Только дознаватели об этом не догадывались. Ни те двое, что были в комнате, ни те, что зашли в номер через минуту.

Эти несколько появившихся в комнате гончих молчаливо и деловито осмотрели шкаф, заглянули под кровать и просветили стены заклинанием. Видимо, искали пособников беглого преступника. После чего Дьяра вывели под конвоем. И оставшиеся трое законников уставились уже на нас с Молохом.

– Одевайтесь, вы тоже проедете в участок, – приказным тоном сообщил крепыш. Видимо, бывший в отряде сумеречных старшим по званию.

– С чего бы, – нахально отозвался цверг, – я только начал получать удовольствие, заметьте, законно оплаченное, как ворвался сначала один тип, за ним – второй. А потом и вы окончательно дверь вынесли… Нет, я, как законопослушный верноподданный нашей замечательной империи, готов с радостью отдать свой гражданский долг и проследовать в участок, – разглагольствовал Молох из кровати, – но тогда верните мне мои потраченные пятнадцать золотых.

– Сколько?! – вытаращил глаза гончий.

– А вы что думали, настоящая любовь дорогого стоит…

– Да, у нас с пупсиком все серьезно, – капризно надув губки, поддакнула я, затрепетав ресницами так, что мои старания можно было смело засчитать за попытку улететь.

– Конечно, милая. Я же тебе уже говорил, что если я влюбился, то это почти навсегда. На одну ночь – так точно, – вторил мне Молох. А затем произнес, уже обращаясь к законникам: – И только пятнадцать золотых морального ущерба помогут мне забыть о разбитом сердце.

– Паясничаем? – сухо констатировал крепыш, глядя на карлика немигающим взглядом.

– Что вы, ни в коем разе, господин гончий. Просто чту закон… А вы?

Судя по взгляду крепыша, ему очень хотелось прибить мелкого и сказать, что так оно и было. Но, увы для гончего, он соблюдал закон.

А цверг, видимо, знал о каких-то подводных камнях местной Фемиды, по которым наш арест мог вылиться в иск и кругленькую сумму упущенной выгоды… или удовольствия. И гончие не желали платить пятнадцать золотых из своего кармана.

– К-хм… тогда опишите, как все было. Думаю, показаний на месте окажется достаточно, – решил для себя сложную правово-материальную задачу законник и выложил на покрытый тонким слоем сажи стол артефакт правды.

Я мысленно взвыла. Пройти по тонкой грани правды и лжи так, чтобы выйти сухими из воды, было той еще задачкой.

Но цверг был невозмутим и тем еще сильнее бесил гончего.

– Ну, значится, слушайте… – начал Молох. И поведал, как он в номере развлекался и вообще весело проводил время, когда сначала сюда заявился один тип. Да-да, тот самый, что утек через окно. А затем вломился и второй. И тут крики, звон, приказ: «Открывайте!» –