Если бы я могла, Ларин был бы мне абсолютно чужой, но он моё черное прошлое, с которым мне придётся научится жить дальше.

— Это я, — ещё более неуверенно лепечу, предчувствуя нехорошие новости. Этот звонок, как ком в горле.

— Вас беспокоит юрист компании «Гефест». Так получилось, что я работаю лично на Демида. Представляю все его дела.

Нет, я не хочу слышать неизбежного. Скажи, что он жив. Пожалуйста!

— Демид сейчас в очень плачевном состоянии. И у меня на руках договор, подписанный лично Демидом Александровичем. Вы можете подъехать в компанию для вступления переоформления фирмы?

— Что? — непонимающе задаю вопрос. Как это понимать?

— Демид Александрович полноправный и единственный владелец фирмы. Но, он незадолго до трагедии переписал компанию на Вас. Эти подписи — формальность. Вы же понимаете?

— Я ничего не понимаю? — честно сознаюсь, не испытывая даже угрызения совести в пробелах в знании таких тонкостей.

— Компания «Гефест» переходит в ваше пользование по договору дарения. И это окончательное решения предыдущего хозяина фирмы. Это было обдуманное решение Демида. Все документы я подготовил. Нужна ваша подпись.

— Хорошо, — соглашаюсь и второпях бросаю трубку.

Зачем он это сделал? Ради этой цели Демид шёл через все трудности, а в конце отказался от всего. Второй раз, оставшись ни с чем.

Юрист сказал про плачевное состояние. От этих мыслей по моим щекам плывут слезы. Я просто разрываюсь от этой фразы. Чувство радости конечно нет. Зачем мне эта компания теперь? Что мне с ней делать? Я в отчаянии. Моё тело истощено. Без этого мужчины мне не нужно ничего.

Глава 46

Демид

— Не жалеешь, что снова оказалась рядом? — смотрю на Нику другими глазами.

— Нет. Жизнь нам дана не для того, что ждать, когда рассеется туча и перестанет лить ливень. Она для того, чтоб танцевать под дождём, — метафорой отвечает девушка, обнимая на прощание. — Спасибо Демид.

Протягиваю билет в руки, заострив внимание на дрожащие пальцы Ники. Никогда не видел ее в таком состоянии.

Впервые я вижу Нику настоящую, без прикрас, такая какая она есть на самом деле.

Она выходила меня и подняла на ноги. Две пули попали в меня, точно в цель. Одна прошлась по плечу, вторая по касательной царапнула бедро. Даже немного больное сердце, ноющее от любви, залатала и подняла на ноги.

Но Матвей постарался на славу. Основной удар принял на себя мой автомобиль, который просто попал под раздачу и теперь представляет собой груду метала. Я вовремя упал на асфальт, тем самым сохранив себе жизнь. Это просто удача и неимоверное счастье, что больше никто не пострадал.

Мы стоим в аэропорту, смотря в панорамное окно на движущие самолёты. Одни прилетают, другие улетают. Наша жизнь такая же — одни люди приходят в нашу жизнь, другие исчезают. Так всегда. Вы это замечали?

— Скоро вылет. Теперь ты правая рука в этом проекте для компании, — доверительно смотрю, зная, что она точно не подведёт.

Билет в один конец. Нет. Я не палач, который отправляет девушку в ссылку, подальше от себя, в другую страну. Это было обоюдное решение. Вероника сама захотела начать новую жизнь вдалеке от всей этой грязи и дерьма, которая окружала ее в Москве.

Куршевель — единственное место в этом мире, которое я могу ей обещать. Лёжа в больнице, без связей и ориентира в ситуации.

Действительно, доверять нельзя никому, но я поборол себя и доверился одному сотруднику. Тот все узнал об этом проекте, за который так топил Матвей в свою очередь. Конечно, я знаю, что Ларин хотел подмять все дело под себя и подставить в самый неподходящий момент. Но я даже шанса ему не дал, сказав твёрдое и решительное «нет». Но уже в больнице, как пришёл в себя и находясь без движения, один со своими мыслями и демонами в голове, я решил, что этот проект сам по себе очень даже хороший вариант. Как только встал на ноги, точнее, как только мог вообще говорить и что-либо делать, сразу вызвал к себе Сергея Владимировича и рассказал о своём супер-плане. Как выяснилось, иногда стоит замедлиться по жизни и в голову приходят гениальные планы. А времени побыть самим с собой было предостаточно.

Тот все сделал чисто. К счастью, мой договор в отношении Алисы ещё не вступил в действие и это время пошло нам только на пользу. Я устроил Веронику в этот проект ассистентом и сейчас высылаю ее из страны прямиком во Францию под вымышленным паспортом.

Почему Ника? Все просто. Она всегда была рядом. Помните? Всегда! И даже сейчас моё сердце заставить жить удалось именно ей, несмотря ни на что. Да, это не моя история, но она должна жить. Я не могу от неё отвернуться. Особенно сейчас, когда она сама пришла, раскаялась и попросила о помощи. Именно сейчас, когда она каждый день приходила и вытягивала меня из лап смерти, заставляя жить. Именно она была моим проводником с внешним миром, сказав, что Алиса не выходит из моей квартиры ни под каким предлогом, живя почти в заточении.

Я благодарен Веронике за все и мой долг дать ей эту безопасность, в которой та так нуждается!

— Ты настоящий друг, — шепчет она, смотря на меня прищурившись от зимнего солнца.

— Я тебя на работу принял. Это не отдых, — подшучиваю я в ответ.

— Надеюсь ноги раздвигать больше не надо? — на полном серьёзе произносит девушка, беря билет и паспорт, на новое имя. Теперь она Каролина Диссон. Официально. Новая жизнь с чистого листа. Все мосты сожжены. Все плохое и гнилое остаётся здесь. Наверное, я говорю больше про себя. Ведь это я сотворил все это с ее жизнью, от которой девушка так быстро бежит. Да, она приняла все правила игры, но ожидала ли Ника такого исхода для себя? Ответ очевиден — «нет!», и теперь она пытается вычеркнуть и забыть! Понимаю. Наверное, я бы поступил точно так же.

— Я больше не смогу тобой управлять. Компания принадлежит Алисе. Надеюсь, она тебя не уволит.

Успокаиваю я. Ни один мускул на лице не дрогнул. Здесь лишние слова не уместны. Все понятно без слов. Нику я больше не увижу, так как к этой фирме больше не хочу иметь никакого отношения. У меня другая дорога. Я уже все просчитал. У меня было уйма времени на раздумье гениального плана на вновь новую жизнь без мести, предательства и фальши.

— Ты с ней встретишься? — задаёт главный вопрос сегодняшнего дня. Вопрос, который не давал мне самому покоя несколько недель