Щит выдержал второй удар — Витар и Уиллас предусмотрительно спрятались за него, не забывая смотреть на фланги и за спину, — и Жозефина с Фердинандом словно собственную боль в перебитой конечности ощутили, как провис, потеряв одну из своих опор, раскинутый над городом защитный «невод». Почти сразу к Жозефине протолкался некто — высокий мужчина, весьма богато одетый, «свой», — как отметила она.

— Госпожа де Крисси, господин Морган ранен! Идемте, — и он отвел их шагов на двадцать дальше, к десятку щитовиков, которые, сомкнувшись полукольцом плечом к плечу, явно кого-то прикрывали. За ними на еще одном щите лежал дымящийся, но еще живой Морган.

— Силы теряю… — сказал он как мог громко севшей рядом Жозефине. — Только одно заклинание удержать могу…

— Против Врат, — ответила она, не дожидаясь вопроса. Он сомкнул веки в знак согласия.

— Я… сейчас, — неверной рукой он нащупал нечто в складках своего одеяния и протянул девушке. Это тоже была ракушка, но не остроконечная, как «связная», а круглая. — Будет плохо — сделай… так. — Он сжал свою ракушку в ладони, и оттуда выплеснулась и потекла, обнимая мага, Сила. — Иди… удержите Кор Фъер до рассвета.

Он прикрыл глаза и вытянулся, расслабляясь, впитывая ласкающую тело Силу. Он явно знал, что делал, и тут помощь целителя не требовалась, так что четверка выбежала из-за щитов и тут же жадно обшарила взглядами ворота.

Беспощадная рубка прекратилась: что северяне, что люди короля наконец выставили строй, и теперь две стены щитов молча бодались в воротах: щитовики давили, копейщики кололи из-за их спин, некоторые пытались зацепить вражеский щит и выдернуть его, сломав строй; пока ничего подобного не удавалось ни тем ни другим. Северяне стояли насмерть на своей земле, а южане напирали числом, их было ощутимо больше. В любом ином месте вряд ли что-то можно было сделать, кроме как пойти и умереть вместе с последним заслоном в воротах; но здесь, в сердце Севера, в древнем городе, хранящем в себе отпечаток и магию Первых — тех, кого в других землях звали эльфами, — с Ключом от него в руке и с кровью Первых в жилах, невероятно было бы не найти способа защитить Кор Фъер и его людей.

Прежде чем Жозефина произнесла слово, перед ней открылась Дверь. Она шагнула туда и оказалась там, где и хотела оказаться, — на Маяке. Здесь был закреплен «невод», отсюда тянулись Морские Струны призрачного мага, с этого места было видно весь город и здесь было начало его плетений. Она чувствовала это так же ясно, как ток Силы в своих жилах.

Жозефина закрыла глаза и раскинула руки, и Кор Фъер, твердыня Севера, замер, готовый повиноваться ей. Она будто сама стала Ключом, открывающим двери, запирающим замки, прикасающимся ко всему, что могли дать ей эти стены, и вплетенные в них заклятия, и море, и камень скал.

С первым вдохом она вогнала нити «невода» в стены, и они приняли эти нити; снова донесся низкий рокот, воспринимаемый скорее не слухом, но всем телом, всем существом. Она не видела, но чувствовала, как теперь вражеские заклинания слабеют, искажаются, вовсе развеиваются целиком или частично; это уже была большая удача, но этого было недостаточно, и на втором вдохе Жозефина коснулась броневых нитей внутри стен и потянула их, замыкая проход в город.

Теперь рокот и гул услышали все.

— Кажется, они больше ничего не сплетают, — подал голос Фердинанд, чьи глаза сейчас могли сравниться размерами разве что с его же ушами. Любой хранитель знаний нынешнего времени не задумываясь отдал бы жизнь за возможность посмотреть, как управляют магической обороной целого города, а он — видел, и был жив, и умирать вовсе не собирался…

После шума битвы, долетавшего даже на высоту Маяка, стало удивительно, непривычно тихо. Матовая стена громадного Щита, заменившего собой ворота, не пропускала ни заклинания, ни бойцов, и людское море за стеной охватил отлив: королевская армия откатывалась назад, подбирая своих павших, в том числе нескольких магов, попытавшихся пробить Щит Кор Фъера, но пораженных собственными заклинаниями, отразившимися от него.

— Есть накопитель? — спросила Жозефина. Ее мутило от усталости и выбранного почти до донца запаса Силы.

— Красный или белый?

— Любой, какой посчитаешь нужным.

Ушан протянул госпоже светящийся белым кристалл, она сжала его в ладони, и словно пушистая живая нить побежала сквозь руку, через плечо, мимо сердца, к солнечному сплетению; чистая Сила мира, еще и облагороженная ушанским преломлением, вливалась в нее, согревала, нежила своим ласковым течением. С благодарным кивком вернув кристалл, Жозефина вновь обратилась к Ключу — или уже самому Кор Фъеру?..

Все четверо вернулись обратно к воротам через Дверь, и там их встретила сияющая Каталин с Лаки, продолжающая сжимать в руке копье.

— У нас все отлично, благодаря Козырьку Жозефины, — объявила она. — Мы славно дали им жару!

Весь отряд снова собрался воедино, пройдя не только многие мили дорог и мелкие стычки, но и большую битву за город, который они отстояли вместе. Они улыбались, а Жозефина была счастлива — Кор Фъер выстоял, и ее люди были с ней, а она была с ними.

В осиротевшем проеме ворот, все еще прикрытом Щитом, бойцы спешно возводили баррикаду, а прямо за ней подрастала стена — одни подвозили на тачках камни, другие скрепляли их раствором. Шатаясь, подошел Морган, впрочем выглядевший уже куда лучше.

— Кажись, вы разобрались, как Ключом пользоваться? — Теперь, когда вокруг не кипел бой и счет не шел на мгновения, снова вступил в свои права этикет. — Старик все-таки подозревал что-то этакое, коль дал его вам. Вредный был старикан, вредный, но умный…

— Как Предводитель? — спросила Жозефина. Морган должен был знать.

Маг мотнул головой, будто осознавая что-то.

— Не видел…

— Я думала, у вас есть связь.

— Признаюсь честно, я и так едва не порвался между «неводом», заклинанием против Врат и тем, что приходилось делать прямо там… открыть пытались десятки Врат, и, кажется, кто-то мог и пробиться…

— Госпожа де Крисси! — это был слуга в цветах и с гербом герцога. — Она здесь! — крикнул он куда-то, и почти сразу к ним скользнул военный советник Ордиса, который во время битвы явно советовал куда меньше, чем дрался.

— Госпожа, Предводитель тяжело ранен, он хочет видеть вас. Я смею надеяться, что вы также сможете его полечить.

— Разумеется, — ответила девушка, в которой целительское начало было все же сильнее любых иных, и открыла Дверь к герцогу.

Двое магов оказались в спальне — бойцы и ушан просто не успели войти, или, что вероятнее, решили не создавать толпу и не путаться под ногами. Стража приготовилась бить по появившимся ниоткуда людям, но мгновенно узнала Моргана и опустила копья.

Ордис лежал на кровати, одежду с него уже срезали, и в теле зияли две очень нехорошие раны.

— Госпожа де Крисси, я хочу…

— Господин Ордис, Предводитель, — сейчас она была целителем, и никем другим, а если целителю мешают делать его дело, даже если это сам больной — особенно если больной! — то мирный единорог превращается в ужасного дракона, перечить которому не решается никто, — сейчас я займусь вашими ранами, и когда я пойму, что ваша жизнь вне опасности, вы будете вольны сообщить мне все, что вам угодно, в том числе известие о моей немедленной казни, а пока — прошу, не мешайте!