Но кое-что она всё же могла.

– Я знаю, вы не желаете, чтобы я стала частью вашей семьи, – сказала девушка. – Этого желает Чарльз. Но эта проблема легко решаема. Обеспечьте мне дом и отложите для меня пособие, которое будет ежемесячно поступать на мой счёт. Вам, конечно же, придётся открыть для меня счёт. Я скажу вам, какой банк бы предпочла.

Хозяин выпрямился, глядя на неё так, словно видел впервые. Рот у него приоткрылся, и на один ужасный миг он стал похож на Чарльза. Элеонора отбросила тревогу. Сейчас она не могла позволить себе колебаться.

– Да как ты смеешь…

– Я не закончила. Вы обеспечите меня горничной и будете платить ей зарплату… наша молоденькая ирландка подойдёт, – сказала Элеонора, стараясь казаться беспечной. – Обеспечьте мне возможность провести моё заточение в качестве уважаемой леди, и я больше не вернусь сюда.

– Корыстолюбивая шлюха, – пробормотал Пембрук. – Сколько ты хочешь?

– Достаточно, чтобы покрывать аренду, зарплату горничной, а также расходы на питание и одежду для меня и ребёнка. Может быть, триста фунтов в год, которые будут выплачиваться ежемесячно. Я не собираюсь возвращаться к работе после рождения вашего внука.

Мистер Пембрук фыркнул:

– Чёрт бы побрал твои триста фунтов! Я должен выбросить тебя на улицу прямо в том, в чём ты стоишь!

Элеонора ответила ему самой гадостной улыбкой, какую только сумела изобразить:

– Но вы ведь не станете этого делать. Вы помните инспектора? Он был чрезвычайно увлечён моим рассказом.

Кровь отхлынула от лица мистера Пембрука. Кожа покрылась тонкой плёнкой пота, а руки задрожали.

«Вот и хорошо, – подумала девушка. – Пусть боится. Он это заслужил».

– Ну, хорошо, – глухо рыкнул он. – Хорошо. Я дам тебе то, о чём ты просишь, но при одном условии.

– При каком?

– Избавься от отродья.

Элеонора замерла. Она, конечно же, догадывалась, что Пембрук мог потребовать такого, но услышать это, произнесённое вслух, было словно ощутить нож под ребром.

– Ты получишь свой дом, свою служанку и свои проклятые триста фунтов, – выплюнул мистер Пембрук, – если избавишься от отродья. Мой сын женится на наследнице богатого состояния, и у тебя не будет на него никаких прав. Я не позволю ему расплачиваться за эту ошибку до конца своей жизни!

Элеонора крепче сжала кочергу.

– Я – не ошибка!

– Осмелюсь не согласиться. Итак, мы договорились?

Элеонора знала, что у неё оставался лишь один возможный вариант. Если она откажется, мистер Пембрук и правда разрушит её жизнь. Если он расскажет миссис Филдинг, девушку вышвырнут на улицу без денег, без рекомендаций, и ей даже негде будет скоротать ночь. Она закончит, как Лея, коченея у дверей лавок, с пинающимся ребёнком внутри, и все друзья отвернутся от неё.

Но если она примет сделку мистера Пембрука, у неё будет крыша над головой, доход. И, что самое главное, Ифе окажется вне досягаемости хозяина.

Да, она могла ответить только одно. Но Элеонора подумала о Чарльзе, о том, как он обнимал её и улыбался, и стало так больно внутри.

– Я хочу, чтобы наша договорённость была зафиксирована письменно, – сказала девушка. – Не о ребёнке, конечно же. Я говорю лишь о письменном соглашении, согласно которому вы будете выделять мне триста фунтов в год, пока я… буду не замужем. Уверена, в вашем распоряжении имеется адвокат, который поможет с этим.

Лицо Пембрука исказила гримаса, и девушка не могла сказать наверняка, пытается ли он улыбнуться или морщится.

– К вечеру ты получишь соглашение.

Элеонора поднялась:

– Об остальном я позабочусь.

Живица. Травы. Мята болотная. Пижма. Коробка «Дамских пилюль доктора Мерривэзера», которая позвякивала в кармане при каждом шаге. Элеонора выпила всё, что только сумела найти, но её вырвало там же, за лавкой аптекаря. Горло всё ещё жгло от эфирного масла живицы, а в комнате теперь пахло плесенью и рвотой, и от этого запаха её снова затошнило. Больше не было смысла принимать таблетки – её снова вырвет.

В доме было тихо. Другим Элеонора сказала, что отравилась испорченным моллюском, и ей до сих пор верили. Но завтра её снова будет тошнить, а они уже видели девушек в таком положении и безошибочно узнают все признаки.

Когда Элеонора вернулась от аптекаря, горло всё ещё жгло. Под дверью она обнаружила лист бумаги. Это оказалось подписанное мистером Пембруком соглашение. Девушка запихнула бумагу в саквояж вместе с адресной книгой миссис Пембрук. Серебристые туфельки приветственно блеснули ей, но в тот миг ей хотелось разорвать их на клочки.

Она постучала в дверь спальни Чарльза, но когда вошла – внутри никого не оказалось. Элеонора ведь до сих пор не знала, где он был. Все его вещи были разбросаны по комнате, и даже кольцо миссис Пембрук лежало на полу, забытое. Девушка вспомнила слова мистера Пембрука: «Мальчишке нужно к врачу!» Сама мысль о том, где сейчас мог находиться Чарльз, вызывала у неё дрожь.

Элеонора вернулась к себе, села на край кровати, уронив лицо в ладони, чувствуя себя так, словно всё тепло, все цвета были высосаны из неё. Если бы они с Чарльзом успели сбежать, их жизнь не была бы идеальной. Она никогда не стала бы леди, никогда бы не посмотрела мир, но они были бы друг у друга. А теперь она лишилась всего. Снова мистер Пембрук вырвал из её рук будущее, которого она так желала. И сколько ещё он отберёт у неё? Неужели она была собрана из составных частей, которые можно украсть и обменять? Неужели никогда ей не стать целостной и счастливой?

Ей придётся согласиться на сделку мистера Пембрука. Скрыть ребёнка она не сумеет, а без денег и она, и ребёнок окажутся в холоде, голоде и грязи. Их не ждало иного будущего, кроме работного дома, и даже там их бы разлучили, если родится мальчик. А её имя будут повторять шёпотом, разносить за пределы церкви, и матери будут ставить её в пример нерадивым дочерям, предупреждая их о такой судьбе. И даже если она сумела бы выдать себя за респектабельную молодую вдову, как же она сумела бы вырастить ребёнка Чарльза без него? Как она вынесет это – видеть взгляд Чарльза и улыбку на чужом лице?

Элеонора вздрогнула. Нет, она совсем не была уверена, что сумеет хорошо позаботиться о другом человеке, который полностью бы от неё зависел. Ведь несколько лет назад она уже пыталась заботиться о матери. Пока Элис Хартли лежала в постели, кашляя кровью, Элеонора пыталась стирать простыни, убирать дом, готовить ужин. Но она обожглась о медный котёл для стирки, а палка оказалась слишком тяжёлой. Она не могла наносить достаточно воды в вёдрах, чтобы вымыть пол. Она не могла как надо зажигать кухонную печь, и, чтобы дотянуться до плиты, ей приходилось вставать на стул. Сначала Элеонора плакала и просила соседей помочь, но перестала, когда никто так и не пришёл.

При мысли о новом бремени, о весе ответственности её охватила паника.