Нередко после очередной лекции слушатели отводят меня в сторону и спрашивают: «А теперь скажите, правда ли это? Духи и проводники действительно существуют, или я придумал переживания встречи с ними?» Итак, реальны ли духи? Могут ли они быть независимы от людей, которые их воспринимают? Очевидный ответ, который выбирает большинство людей, – нет, ведь духи – порождения нашего воображения. В худшем случае они представляют психологическое расстройство, при котором вы разговариваете с теми, кто физически отсутствует рядом. В лучшем случае это выдумка, с помощью которой вы ведете подсознательный внутренний диалог.

Ваша вера в духов порождает процесс внутреннего разговора, благодаря которому прозрение и знание, которыми вы уже обладаете, может быть вплетено в самую сложную картину.

В главе 5 мы говорили о трех разумах, которые используются в магии: сознательный разум, экстрасенсорный и божественный, соответствующие среднему «Я» эго, низшему экстрасенсорному «Я» и высшему «Я». Многие защитники теории внутреннего диалога скажут, что дух-проводник – это воплощение низших, экстрасенсорных способностей, который позволяет им легко установить связь с высшим «Я». Вы разговариваете с самим собой, но с высшей и более мудрой своей частью.

В психологии таких персон-посредников называют анима и анимус, мужской и женский аспекты каждого человека, отражающие теорию, что у каждого мужчины есть внутреннее женское начало, или анима, а у каждой женщины – мужское, или анимус. В наше время практики считают, что в каждом человеке соседствуют оба аспекта, независимо от анатомического пола. Анима и анимус помогают нам связаться с высшим разумом и дают гармоничную картину с помощью маскулинной, логической точки зрения и феминной, интуитивной. Когда у нас установлена связь с обоими, то мы принимаем уравновешенные информированные решения. Можно сравнить это с использованием обеих половин мозга. Древние алхимики, которые писали о гермафродите, слиянии мужского и женского, говорили о духовной истине, а не обязательно о ее физическом воплощении.

Я не могу не соглашаться с этим взглядом, потому что долгое время сам его разделял. Хотя я верил в силу разума, экстрасенсорных способностей и, посредством этих способностей, магии, я не был готов верить в существование духов-проводников. Когда я встретил Ашу и Ллана, то решил, что это мои анима и анимус, которые приобрели красочное воплощение. Ллан, например, напоминал мне знакомого по колледжу. Я думал, что придал его облик своему анимусу, потому что это был единственный мужчина-ведьма, которого я знал тогда, хотя нас никогда не представляли друг другу. После изучения работ Карла Юнга идея разговора с более мудрой частью себя была не такой угрожающей, как разговоры с духами, так что я принял ее.

Позднее опыт, полученный с моими проводниками, заставил меня усомниться в этой теории и рассмотреть вероятность того, что я имею дело с отдельными, независимыми сущностями. У них были полные объемные личности, а не просто аспекты меня самого. Когда я начал сомневаться в себе и в ремесле, чувствовать, что меня подавляют другие, и прогибаться под социальным давлением, то попросил своих наставников дать мне какое-нибудь доказательство, свидетельство того, что они реальны: «Если я говорю не с другой частью себя, то расскажите мне что-нибудь, чего я не знаю». Аша сказала: «Мама Стива слепа». Я познакомился со Стивом, своим спутником жизни, несколькими месяцами ранее и еще не встречался с его матерью. Когда мы познакомились, она не была слепой; она видела лучше, чем я. Все мои надежды были раздавлены, и я ощущал себя совершенно потерянным. Я продолжал выполнять базовые медитации и работать с энергиями. Я чувствовал результаты энергетических упражнений, поэтому думал, что энергия реальна, но духов-проводников считал плодами своего воображения и не путешествовал и не разговаривал с ними несколько недель. Потом я встретился со старым другом, которого тоже зовут Стив, и он рассказал мне о своей матери. Ее недавно юридически признали слепой. Я немедленно связался с духами-проводниками, чтобы извиниться перед ними. Аша только посмеялась надо мной, и я решил, что очень уместно, что они помогли мне «прозреть», использовав символ зрения.

С тех пор мне довелось испытать многое, что подтвердило мою веру в реальность духов-проводников. На занятиях я чувствовал присутствие некоторых духов или божеств и слышал описания их внешности от других людей. Во время одного ритуала я почувствовал энергию Вотана, или Одина, скандинавского бога-отца. Особенно я чувствовал его на юге. Женщина, которая стояла на юге, не язычница, но открытая изучению новых практик, сказала, что чувствовала стоящего рядом с ним викинга, и описала одноглазого Вотана.

Моя хорошая подруга, одна из первых людей, познакомивших меня с ведовством, встретила неизвестную богиню, одетую в кельтский наряд. Богиня назвала ей имя, которое было трудно произнести. Моя подруга до того никогда не изучала кельтскую культуру и никогда бы подсознательно не выбрала такое божество, потому что не знала кельтской мифологии. Позднее она прочла информацию о ней. Многие люди рассказывают, как встречались с разными богами и богинями, о существовании которых не знали, но позднее находили их в книгах. Даже если они не верили в отдельных духов, но, по крайней мере, обращались к коллективному сознанию, где обитают такие сущности, архетипичные существа, а не к собственному подсознанию.

В ходе одной групповой медитации проводник представился единовременно двум разным людям. Мы высказывались по кругу, и один участник описал проводника, а когда заговорил с ним, то проводник сказал: «Я пришел не к тебе. Я пришел к другому». Затем я заметил ошеломленное выражение лица другого ученика, который понял, что видит этого же проводника. На том же занятии произошел еще один, особенно поразительный опыт. Я заметил римского центуриона, который стоял за спиной моего друга Скотта. Он тоже видел эту фигуру и даже описал шлем с гребнем. Подобная синхронность в восприятии подтверждает реальность появления духов.

Если учитывать такой опыт, легко поверить, что духи-проводники – это отдельные сущности, но я полагаю, что и это не вся правда. Я немало размышлял над этой концепцией, желая отделить факты от домыслов. Чем больше я искал подтверждений, тем менее продуктивными были мои попытки. Когда я умерил в себе потребность что-либо доказывать, то у меня появилось больше стоящего опыта. С учетом герметических принципов, в особенности закона ментальности, все мы связаны и являемся частью одного и того же Духа. Все мы – волны в океане. Чем отдельная сущность на самом деле отличается от моего высшего «Я»? Ничем. Чем я сам отличаюсь от любого другого существа, физического или нефизического? Ничем. Единственная разница – точка зрения. В настоящее время, с моей точки зрения, я отдельный человек, и этот опыт именно сейчас мне необходим. Когда эта потребность изменится, изменится и мой опыт. Понимая, что мистицизм частично основан на личной точке зрения, мы создаем лучшее основание для нашей собственной духовной работы. Мы также становимся терпимее к убеждениям других людей.

Один из самых интересных аспектов преподавания работы с духами – наблюдение за разными уровнями энтузиазма и страха, которые связаны с этим опытом. С одной стороны, есть люди, которые очень заинтересованы в том, чтобы встретиться со своими духами-проводниками и активно взаимодействовать с ними. Часто люди, которые не очень хотят становиться ведьмами, приходят на мои уроки ведовства, чтобы научиться работать с духами-проводниками и путешествовать. Их восхищает перспектива открыть для себя совершенно новый мир. Некоторые же ученики всерьез опасаются духов, возможности того, что эти духи окажутся злыми. Популярная культура, от сказок до голливудских триллеров, описывает мир духов как враждебное место, полное демонов, которые готовы нас захватить. Слово «демон» скорее всего происходит от греческого слова «даймон», которое означает духа-посредника, связывающего человечество с миром. Похоже на духа-проводника или ангела, правда? Исторически боги существующей религии становились демонами религии завоевателей. Это не делает одних злыми, а других добрыми, это означает лишь, что одно племя лучше воюет, чем другое.