Но кабинет был пуст, хотя присутствие Сары ощущалось. Стол, заваленный папками и рулонами с графиками. На полу – пачка компьютерных распечаток высотой фута в два. На двери висели три измазанных лабораторных халата. Единственным украшением был плакат с ухмыляющимся резусом – на первый взгляд совершенно дурацкий, но для Сары он, несомненно, был символом ее триумфальных достижений.

Даже просто находясь в этой комнате, Мириам поняла, как любит она эту женщину. Ей не хотелось, чтобы Сара страдала без необходимости. В конце концов, Мириам предложила ей в дар то, о чем во все времена мечтало человечество. Победа над смертью присутствует во всех великих человеческих религиях. Человек рассматривал смерть как беспомощную уступку злу и всегда боялся ее.

Мириам не следует забывать о том воздействии, какое этот дар оказывал на предшественников Сары. В душе каждый человек и боялся смерти, и любил ее. Освободиться от этого противоречия – уже само по себе бесценный дар.

Она коснулась стула Сары, ее стола, потрогала карандаши, лабораторные халаты, стараясь одновременно ощутить ее эмоциональное состояние.

Ощущение пришло, слабое и отдаленное, – дымка страха, трудно было даже назвать это прикосновением.

Из такого слабого прикосновенияузнать можно было очень мало. Больше здесь ей делать нечего. Надо искать Сару.

«Если они попытаются меня здесь удержать, я убегу и буду надеяться на лучшее», – думала она, двигаясь по коридору в поисках Сары. Физически она была гораздо сильнее их. Она могла их обставить и в беге, и в преодолении препятствий, и в маневрах. И разумом обладала она более мощным, чем человеческий, особенно с точки зрения ответной реакции, ибо способна была очень быстро реагировать на происходящее в условиях внезапно меняющейся ситуации.

– Я пытаюсь найти доктора Робертс, – сказала она секретарше, которая, жуя резинку, выжидательно уставилась на нее.

– Вы пациент?

– Меня ждут, – Мириам улыбнулась. – Я не пациент.

– Они на лабораторном этаже, – сказала секретарша. – Думаю, они сейчас, вероятно, в отделении геронтологии. Вы знаете, где это?

– О, конечно. Я бывала здесь неоднократно.

– Хорошо. Мне сообщить им о вашем приходе?

– Не беспокойтесь. Я и так уже опоздала. Не надо привлекать к этому столько внимания! – улыбнувшись еще раз, она отступила и повернулась к лифтам.

– Понимаю, – смеясь, ответила девушка. – Все будут думать, что вы здесь давным-давно и вовсе не опоздали.

Мириам пошла по лестнице, расположенной рядом с лифтами, чтобы проверить, нет ли там еще каких дверей, могущих помешать побегу. На больших табличках было указано, что все этажи ниже десятого заперты по соображениям безопасности. Полезная информация.

Несмотря на слова, сказанные секретарше, Мириам не имела никакого представления о планировке лабораторного этажа. Спустившись туда, она увидела, что там все иначе, чем этажом выше. Риверсайд представлял собой комплекс старых зданий, соединенных между собой непохожими друг на друга проходами и запутанными коридорами. На этом этаже коридоры шли от лифтов в трех различных направлениях. Освещение было слабым, таблички на дверях отсутствовали. Каждая дверь открывалась в отдельную лабораторию. Для того чтобы найти нужного человека, просто необходимо было знать, где он находится.

Не видя иного выбора, Мириам открыла ближайшую дверь. Перед ней были огромные стеллажи с электронной аппаратурой. Воздух потрескивал от озона, в тишине гудели моторы.

– Извините...

– Да? – послышался голос из леса приборов.

– Я ищу геронтологию.

– Вы – в противоположном конце вовсе не того коридора, если это вам поможет. Здесь хроматография.

За стеной проводов, тянущихся от лабораторного щита к стойке с приборами, появилось лицо.

– Я пытаюсь найти Сару Робертс, – сказала Мириам.

На лице, скрытом очками для сварки, отразилось возбуждение. Рука подняла очки на лоб.

– Свариваю линию питания. Помощника нет. Итак, вы ищете Сару. Вы участвуете в «Проекте»?

– Каком именно?

– В данный момент речь идет только об одном проекте. Проект невообразимый. Невероятный. Вы репортер?

– Нет.

– Ну, во всяком случае мне все равно не следует выдавать секреты.

– Я – из Рокфеллеровского института. Доктор Мартин. Вы имеете в виду «Проект Блейлок»?

– Послушайте, я действительно не могу об этом говорить. Если вам нужна информация, ступайте к Саре или к Тому Хейверу. Геронтология слева, мимо лифтов, через четыре двери. Вы сможете найти это отделение по запаху – там колония обезьян.

Он вернулся к своей сварке, и Мириам вышла из лаборатории. Плохо, что он не был с ней более откровенным. По крайней мере, ободряло то, что детали они держали в секрете. Им явно ни к чему утечка информации, пока они не смогут ее основательно изучить.

Она шла по коридору, считая двери. «Очень хорошо, – думала она, – исследуйте меня. Чем больше вы будете измерять и брать образцы для анализов, тем больше времени я буду проводить с Сарой».

Этот техник оказался прав: лабораторию геронтологии можно было безошибочно определить по запаху. Мириам открыла дверь, готовая ко всему.

Оказалась она в небольшом помещении, похожем на кабинет Сары наверху, но еще более заваленном отчетами. На старом столе стоял светящийся цифрами компьютерный дисплей. Она смотрела на него некоторое время, но без толку. Она ничего в этом не понимала.

Пройдя через комнату, Мириам вошла во внутреннее помещение, где увидела свернутые в бухты кабели, телевизионное оборудование и пустые клетки. Перед ней было две двери. Выбрав одну из них, Мириам прошла дальше.

Раздался громоподобный рев. Она находилась в зверинце, в колонии резусов. Обезьяны прыгали, жестикулировали, строили ей рожи. У многих из них в черепа были вживлены гнезда, чтобы исследователь мог по желанию подключать к ним электроды.

А как насчет того, чтобы иметь такое гнездо в своей собственной голове? Пойдут ли они на это, если им представится возможность?

Обезьяны просто обезумели от ее присутствия: запах странного животного тревожил их. Пятясь, она вышла из комнаты. Вторая дверь, несомненно, должна была привести ее к Саре. Она снова приготовилась, освободив мозг от ненужных мыслей, полностью сосредоточившись на том, чтобы воспринять и оценить эмоциональное состояние Сары. Она уже сейчас неплохо его ощущала, но, чтобы разобраться в нем, этого было явно мало. Годы нужны для того, чтобы эмоциональное поле человеческого существа распростерлось далеко за пределы его физического тела, годы любви к кому-то, годы прикосновенийс отчаянным стремлением угодить ей или ему.

Повернув ручку, она распахнула дверь. Призвав на помощь всю свою силу и уверенность в себе, отгоняя голод, возбуждаемый их запахом, она вошла в комнату.