«Я потому дятлом и стала, — мрачно созналась Митта. — Что услышала — тем и стала. Хорошо, что не червяком книжным, как любезно высказалась леди Лилия минутой раньше».

«Так. Что с моей мамой?»

«Я же сказала, она редкий вид…»

«А с этого места — поподробней».

«…Куницы ядозубой, — со вздохом созналась Митта. — В минуту опасности ее зубы, как у змеи, выпускают яд, по слухам, они способны прокусить что угодно».

«И?»

— Митта, я закончила твои камушки раскладывать! — рыкнуло сзади. Мама… Мама?! — Пррривет, Саша! Ну, что дальше?

— Что? — обалдело переспросила я. Я готова была узреть матушку в экзотическом виде, но это… это было неожиданно. Красавица (мех — ожившая мечта!) не шла, а буквально текла по земле и веткам, как ртуть! Гибкая, яркая, нарядная. И боевая. Глаза горели огнем, блистающий мехом хвостик дрожал от нетерпения, а уж зубки… под зубки попадаться не хотелось.

— Да я не тебе! — отмахнулась изящной лапкой (с острейшими когтями!) неузнаваемая матушка. — Я про наш с Миттой спор. Она сказала, что я не успею ррразместить все ее «заготовки» по нужным орриентиррам. А я смогла. Можно я теперь кого-нибудь покусаю?!

«Александра, возьми себя в руки».

Я не отозвалась. Может, это покажется смешным, может, глупым, но выходка моих боевых мамуль оказалась соломинкой, которая сломала спину жирафу. Или кому там? Не важно. Я устала. Постоянное напряжение, невозможность удрать, изматывающая ответственность за дочку, ранение, аррохи, местный драконий гадючник, молчание Рика… и нате вам, мама, жаждущая кого-то покусать! Это вместо вопросов о внучке.

Сколько можно?

Не могу больше.

Я сидела на берегу и смотрела на закатное солнце. Когда-то в такой же вечер Рик признался, что любит… когда-то именно на закате я первый раз по-настоящему ощутила, что у меня будет Марина — такое непередаваемое чувство, знаете… И у костра мы с Риком сидели первый раз на закате. Граница дня и ночи, где что-то кончается, а что-то начинается.

Что кончится сейчас?

Рик, Рикке…

«Санни, тебе ничего не кажется странным?» — Свекровь перестала долбать меня призывами успокоиться и залетела с другой стороны.

«Например?»

«Да все. Почему мы не сбежали?»

«Не могли…» — вяло ответила я.

«Да могли! И не раз! Почему сразу не достали эту твою смолку? Почему не проверили ограничители на мощность? Мой, например, был рассчитан на мощность меньшую, чем моя естественная, он и не должен был меня удержать! Почему мы не сбежали во время работ? Почему даже „маячок“ не сотворили, наводку для наших магов? Я — я-а-а!!! — только сегодня сообразила его поставить! Только сегодня додумалась, как обрушить систему защитных чар! А раньше и в мыслях не было! И наконец, почему вели себя так по-детски?»

Я повернула голову. Что-то меня в этих словах зацепило. Что-то…

— Ты серьезно?

«Саша, а ты сама не заметила? У меня сегодня такое странное чувство, словно я проснулась или очнулась от дурман-зелья. Посмотри сама: мы сидим в этой клетке две недели. Две недели — и ничего. Мы только болтаем, едим и собираем сведения. Мы! А ведь мастер Гаэли обладает огромным опытом и, несмотря на традиционность мышления, немалым магическим запасом. Знаешь, я в юности попала в банду, разбойников тогда было побольше, чем в нынешней ситуации. Так у меня через три часа они все дружно маршировали сдаваться, а тут я за две недели ничего не сделала. Ты… Санни, я тебя не узнаю. За последние годы ты немало достигла, ты уверенная, изобретательная (вспомнить хоть, как ты управилась с теми парнями с четвертого курса), и все это сейчас точно под спудом. Что-то не так».

А ведь она права. Я сама сегодня смутно о чем-то таком думала, только вяло как-то. Вяло… Странно. Я ведь и правда веду себя как-то беспомощно. Попробовал бы этот вождь пристать ко мне раньше — надолго бы запомнил. А тут… да что со мной?

«Это должен быть какой-то фактор воздействия. Причем он действует на всех».

То есть я туплю, не потому что тупая, а потому что мне кто-то на мозги действует? Магией? А ведь может же быть…

— А почему он не действует на вас? В смысле перестал действовать?

Да, почему это что-то перестало действовать? Причем именно на свекровь, мама по-прежнему думала только о мести. Еле-еле убедили ее погодить с кусанием, пока лагерь не уснул, а пока помочь с охраной «точки».

Я посмотрела на Митту. Митту-дятла. Митту, сменившую…

— Смена облика! — дружно сказали мы.

Все сходилось. Митте стало лучше, когда она превратилась в птицу — привычная ясность мыслей вернулась к ней быстро. Она мгновенно собралась и сумела сначала утихомирить маму Лилию (у которой просветления не наступило), поймав ее «на слабо» и заставив разнести по оговоренным точкам заготовку для маяка-наводчика, а потом еще и протестировать защиту лагеря, чтобы отключить ее в нужный момент. И не засветиться при этом!

— То есть птицы под этот фактор — магию? — не подпадает?

— Похоже.

— Почему?

— Не знаю. Птицы взбесились несколько дней назад, помните? Может, тогда они и вырвались из-под этого… фактора.

— Интересно, что тогда случилось?

Я примолкла. В тот день я вела разведку. Забралась к Проницающим. Насмотрелась на черепа. Один из них разбила… птичий…

Птичий!

— Митта…

— Значит, Проницающие держат в подчинении живые существа, которые находятся на их территории. Интересно, каков радиус поражения? — бормотала Митта. — И внушают им… ну за все не поручусь, но подавление воли гарантирую. Моделированное управление, проекция… у нас они давно запрещены как черное воздействие. А тут, значит, применяется. И, конечно, самое сильное воздействие идет на драконов. Наверное, не первое поколение даже. Возможно, у некоторых уже иммунитет мог выработаться. Например, тот черный вождь, он…

— А это можно убрать? — прервала практичная я.

— Конечно. Тем же способом. Расколотить ко всем хурмысам.

— Ага…

— Вот они! — ворвался в нашу беседу новый голос. — Леди Александра! Леди Митта!

— Кристаннике… — не веря своим ушам, проговорила я. — Кристаннике!!!

— Сашка!

Маги! Нас нашли наши маги! И папа! Ура-а-а-а-а!

Если все идет по плану — значит, с планом что-то не так.

(Приписывается знаменитому военачальнику, невыигравшему ни одного сражения)

Я, конечно, обнять новеньких не смогла — не та весовая категория, да и свекровь тоже не была приспособлена для объятий. Но бурную радость выразить смогла, от души подкинув папу и Кристаннике на крыле.