нашу землю — от Предрассветных гор до Вечернего океана, от Ледяных Пустошей до Королевства Обезьян, что у Адской пустыни. Я любил наш мир, но, к сожалению, он ныне разрушен…

Ник невольно напрягся, нервно теребя в руках маленькую фарфоровую чашку. Он чувствовал вину за собой и боялся, что Максимильян узнает его. Молотков улыбался, слушая гостя. Муравьед тем временем продолжал.

— Всё началось с того, как откуда-то из вселенской пустоты пришёл новый народ — хоботуны. Они тоже были антропоморфами, но гораздо умнее и развитее нас. Они построили огромный город с заводами и фермами. На своих дельтапланах они летали по всей нашей земле. Рано или поздно, они бы точно захватили всю нашу землю. На совете старейшин племён было решено — нужен герой, какая-то сильная, героическая личность, чтобы прийти в город и победить их.

Максим еле сдерживал улыбку, похоже, история казалось ему наивной, но он старался выглядеть вежливым.

— Имена смельчаков, что первыми отважились пойти в город хоботунов, теперь забыты. Они не сумели выполнить свой долг, и теперь ушли из своих племён. Увы, но я пополнил их число. Я переплыл Извилистую реку и пошёл к городу хоботунов. К сожалению, меня поймали, накормили и отпустили назад. Я не сумел добраться до их вождя. Шаманы тем временем напророчили приход спасителя. Он явился в облике мартышки из королевства обезьян — наиболее развитой части нашей страны. Его звали Сэм. Я успел увидеться с ним перед тем, как он пошёл в свой поход. Конечно, Сэм был странным — такое чувство, что он пришёл к нам из другого мира и ничего не знал о том, что творится у нас. Но вождь ближайшего племени убедил его в том, что нужно идти. Как я сейчас понимаю, он был в сговоре со хоботунами. Мы ждали. Прошло несколько дней, и мы поняли, что наши враги поймали спасителя и удерживают его у себя. Было решено пойти войной на город хоботунов, чтобы спасти героя.

Так вот почему началась эта война. Из-за попытки спасти его, Путника!

— Кем решено? — поинтересовался Максим. — Кто у вас принимает такие решения?

— Наши шаманы и оракулы, — пояснил муравьед. — Они умеют разговаривать с Творцами.

— Кажется, я знаю, о каких творцах идёт речь, — улыбаясь, кивнул Максим. — Но продолжай, извини, что перебил.

— За три дня мы собрали ополчение. Мало кто из нас владел оружием, и никто не умел убивать. Мы зажгли факелы, собираясь сжечь ненавистный город. Тысячи, много тысяч жителей саванны пошли с факелами в сторону города. Мы перешли Извилистую реку, после чего начались страшные вещи. Мы нашли поле, на котором росли тряпичные хоботы. Мы испугались и сожгли его, но это не помогло. На подступах к городу с антропоморфами стали происходить жуткие изменения — у всех сам по себе начал расти хобот. Мы стали превращаться с своих врагов, и ничего не могли с этим сделать. Такое чувство, что хоботуны — это некая болезнь, какой-то вирус, который передаётся контактным путём. Я повернул обратно, чуя, что началось что-то страшное, и только поэтому уберёгся от заразы, оставшись таким, какой я есть. У реки я встретил винторога по имени Казимир, он помог мне покинуть наш умирающий мир. Перед уходом мы видели пылающий город на востоке и десятки чудовищных взрывов на западе, в саванне. Нашей страны больше нет, тысячи жизней оборвались из-за юной неопытной мартышки!

Максим больше не улыбался. Похоже, история поразила его своей трагичностью — как-никак, его «почти тёзка» Максимильян казался существом добрым и даже наивным. Или, может быть, он увидел в ней что-то своё? Ник по-прежнему молчал, боясь ляпнуть лишнее. Муравьед закончил свой рассказ:

— С тех пор я долго гулял по пустой бесконечной плоскости. Мой спутник, спасший меня, вскоре ушёл своей дорогой. Я знал, что он предатель, видел, как он растит на запретном поле хоботы, но желание спастись было сильнее чувства мести. Он оказался пришельцем, жившим в нашей стране в обличии винторога. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очутился в этом городе.

— Эх, дружище, — проговорил Молотков. — Боюсь, я знаю, кто создал ваш мир, и почему он погиб. У наших миров общие творцы. Я имел честь общаться с ними — это по-своему мудрые люди, точнее, не люди даже, а практически боги. Но они не лишены шалостей. Не то из тяги к развлечениям, не то с целью попрактиковаться, они создают миры, подобные вашим. Вы же все поголовно — просто ходячие персонажи из наших сказок. Это как компьютерная игрушка для них, понимаешь, о чём я, Никита?

Ник кивнул. Муравьед, похоже, ничуть не обиделся этим словам.

— Я… подозревал что-то подобное. В нашем мире слишком много странностей.

— Что стало с жителями вашего мира? — рискнул спросить Ник. — Погибли все, кроме тебя?

— Мой проводник сказал, что они превратились в каких-то особенных хоботунов, — ответил Максимильян. — Они уменьшились в размерах, переместились во времени и стали жителями какого-то нового, параллельного мира.

…Который спустя несколько дней тоже разрушился по моей вине, продолжил про себя фразу Ник. Молотков задумчиво проговорил, поглаживая кружку:

— Хоботуны… Не нравятся они мне. Слишком похоже на червей. Или на фантомов из какой-то аномалии. Я сталкивался с чем-то подобным тогда, в Верх-Исетске.

Путник попытался вспомнить как можно того, что он знает о хоботунах. Организованные, похожие на странных роботов, они больше напоминали сообщество слоноподобных муравьёв, чем червей. Или под червём понимается что-то другое? Он решил не спорить.

— А ваша реальность, похоже, была даже больше нашей, — сказал Максим муравьеду, усмехнувшись. — У нас всего семьсот на семьсот километров, небольшой кусочек уральских гор. Но наш мир Авторы Реальности стараются сделать максимально реалистичным и удобным для проживания.

— Удобным⁈ — воскликнул Ник. — А как же Корпорация?

— И что? — удивился Молотков. — Что плохого сделала Корпорация? От неё только польза. Да, она постепенно начинает перенимать полномочия императора, но и пусть — зато она производит альфа-батареи, медикаменты, даёт кучу рабочих мест.

— Так она же установила диктатуру! — сказал Ник. — У неё своя огромная армия!

— Армия? — нахмурился Молотков. — Какая армия, у них небольшая служба безопасности. По крайней мере, так было, когда я покинул мир.

Нику снова стало не по себе. Такое чувство, что они говорили о разных мирах.

— Слушай,