Первым тишину нарушил Кидлингтон.

— Приблизительное время смерти?

— Вчера вечером, возможно, в начале вечера.

— Оружие?

— Трудно сказать. Определенно не обычный нож. Посмотрите на плечо. Края у раны рваные.

— Ваше заключение?

— Что-то острое. Отвертка или, может быть, нож для колки льда.

Кидлингтон обвел взглядом комнату.

— Тот, что принадлежал Поупу, все еще лежит на столике с напитками. Если только ваш убийца не шлялся по Лондону со своим собственным ножом для льда, оружие убийства было другим. — Кидлингтон снова посмотрел на труп. — Я осмелился бы предположить, что это был стилет. Это колющее, а не режущее оружие. Так мы можем объяснить, почему рана на плече рваная, а прокол в глазу такой ровный.

— Согласен с вами, сэр.

Кидлингтон решил, что увидел вполне достаточно. Он выпрямился и знаком приказал Мидоусу снова накрыть труп.

— А где женщина?

— В спальне. Сюда, пожалуйста, сэр.

* * *

Роберт Поуп сидел на пассажирском месте в кабине фургона. Дикки Доббс, сидевший за рулем, на бешеной скорости гнал машину к больнице Сент-Томас. Роберт был бледен, и даже со стороны можно было заметить, что его била дрожь. Именно Роберт обнаружил утром тела брата и Вайви.

Он ждал Вернона в кафе в Ист-Энде, где они каждое утро завтракали, и забеспокоился, когда старший брат не пришел. Он вызвал Дикки из дому и поспешил на склад. Увидев там трупы, он дико закричал и разбил ударом ноги столик из толстенного стекла.

Роберт и Вернон Поуп были реалистами. Они отлично понимали, что занимаются опасным делом и что любой из них, а может быть, и оба вполне могут умереть молодыми. Как и все родные братья, они иногда ссорились и даже дрались, но Роберт Поуп любил старшего брата больше, чем кого-либо другого во всем мире. Когда их родной отец — буйный безработный алкоголик — как-то раз вышел из дому, чтобы никогда больше не вернуться, Вернон во всем заменил Роберту отца. И больше всего Роберта ужаснуло, как он умер: ему нанесли удар в глаз и бросили голого на полу. А ни в чем неповинная Вайви получила удар в сердце.

Вполне возможно, что убийства были делом кого-то из их врагов. Во время войны их рэкет процветал, и они постепенно подчиняли себе новые и новые территории. Но эта расправа совершенно не походила на бандитские убийства, которых ему довелось повидать немало. Роберт подозревал, что событие как-то связано с той женщиной — Кэтрин, или как там еще ее звали на самом деле. Он сделал анонимный звонок в полицию — все равно без их участия обойтись было нельзя, — но доверять «бобби» поиски убийц своего брата не собирался. Он должен был расквитаться лично.

Дикки остановил машину на набережной и вошел в больницу через служебный вход. Через пять минут он появился вновь и подошел к фургону.

— Ты его нашел? — без предисловий спросил Поуп.

— Да. Он говорит, что, наверно, сможет раздобыть то, что нам нужно.

— Скоро?

— Минут через двадцать.

Примерно через полчаса из той же двери вышел тощий мужчина с изможденным лицом и рысцой подбежал к фургону. Дикки опустил стекло в окне.

— Я все нашел, мистер Поуп, — сказал он. — Девочка из приемного покоя мне разыскала. Она сказала, что это против правил, но я ее уломал. Пообещал ей пятерик. Надеюсь, вы не будете возражать.

Дикки протянул руку, и санитар вручил ему клочок бумаги. Дикки сразу же передал его Поупу.

— Хорошая работа, Сэмми, — сказал Поуп, взглянув на листок. — Дай ему деньги, Дикки.

Санитар взял деньги, и его лицо еще больше вытянулось от разочарования.

— Что случилось, Сэмми? — поинтересовался Дикки. — Десять бобов, все, как я тебе обещал.

— А как насчет пятерки для девочки?

— Верхнюю пятерку возьми себе, а нижнюю отдашь ей, — сказал Поуп.

— Но мистер Поуп...

— Сэмми, ты что, хочешь даже сегодня попробовать морочить мне голову?

Дикки перевел рычаг коробки передач, и фургон, взвизгнув шинами, сорвался с места.

— Куда теперь? — спросил Дикки.

— Ислингтон. Гони!

* * *

Миссис Юнис Райт, проживавшая в доме номер 23 по Нортон-лейн, очень походила на свой дом: высокая, худощавая, пятидесяти с лишним (немного ближе к шестидесяти) лет — воплощение викторианского здравомыслия и викторианских манер. Она не знала и, больше того, так и не узнала до самого конца своей жизни, когда этот неприятный эпизод давно остался в прошлом, что адрес ее почтенного дома был использован для обмана ее родной и горячо любимой страны агентом немецкой военной разведки, носившим имя Кэтрин Блэйк.

Уже в течение двух недель Юнис Райт ждала ремонтника, который мог бы заняться починкой лопнувшего водяного котла. До войны в ее уютном пансионе проживали по большей части молодые мужчины, которые всегда с большой охотой помогали ей, если с трубами или печью случались какие-нибудь неполадки. Теперь все молодые мужчины находились в армии. Ее собственный сын, о котором она думала дни и ночи, воевал где-то в Северной Африке. Она не испытывата ни малейшего удовольствия от общения с нынешними постояльцами — двумя стариками, которые все время вспоминали никому не интересные эпизоды из времен той, давней войны, и двумя чрезмерно легкомысленными сельскими девушками, сбежавшими от тоскливой жизни в своей деревне в Восточном Мидлендсе, чтобы поступить на фабрику в Лондоне. Когда Леонард был жив, он следил за домом и организовывал все ремонты, но Леонард умер уже десять лет тому назад.

Она стояла около окна гостиной и не спеша попивала чай. В доме не было слышно ни звука. Мужчины играли наверху в шашки. Она сумела добиться, чтобы они играли, не хлопая шашками по доске, и не будили девочек, которые недавно вернулись с ночной смены и спали. Заскучав, она включила радио и прослушала сводку новостей по Би-би-си.

Фургон, остановившийся перед ее домом, показался ей странным. На нем не было никаких надписей — ни названия компании, ни чего-то в этом роде, — и мужчины, сидевшие в кабине, нисколько не походили на тех ремонтников, которых ей доводилось видеть. Тот, что сидел за рулем, был высоким и толстым, с коротко подстриженными волосами и такой могучей шеей, что казалось, будто голова у него сидит прямо на плечах. Второй, не такой могучий, темноволосый, выглядел не совсем нормальным. И одежда на них тоже была странной. Вместо рабочих комбинезонов они носили костюмы, причем, как ей показалось, весьма дорогие.

Они открыли двери кабины и вышли. Юнис обратила внимание еще и на то, что у них не было с собой никаких инструментов. Возможно, они хотели сначала осмотреть повреждение, а потом уже достать сразу все нужные инструменты и занести их внутрь. Конечно, зачем умным людям таскать с собой то, что не понадобится для работы. Пока они шли к парадной двери ее дома, она продолжала рассматривать их. Они казались вполне здоровыми. В таком случае, почему они не в армии? Она даже заметила, что они оба оглянулись, подойдя к парадному, как будто не хотели, чтобы их кто-нибудь видел. Внезапно она очень пожалела, что с нею нет Леонарда.