Не прошло и десяти секунд, как освежающая прохлада личного сквозного ветерка окутала каждую клеточку тела Зверевой, и она блаженно прикрыла глаза.

Извращенка тридцатилетняя. Знает же, что для мозга одаренного подобный тесный контакт сравним с тактильными ощущениями.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Анна Зверева через минуту, сумев взять эмоции и дар под контроль и перестав быть ходячей угрозой пожара.

В тот же миг мой ветер начал равномерно растекаться по всему дому, охлаждая общую температуру воздуха.

— Использовать наследного княжича как кондиционер — это дорогая услуга, — деловито произнес я и сел обратно на кожаный диван в терпеливом ожидании.

— Не дороже чем использовать гвардейца государя как секретаршу-телохранителя в течение восьми лет, — холодно ответила Зверева, небрежно застегнув рубашку на две пуговицы и села в кресло напротив меня.

— Это сомнительное приобретение совершал мой отец и счет оплачивать ему, — категорично заявил я, оглядывая помещение голодным взглядом.

Окончательно пробудившийся организм настойчиво требовал завтрака. Особенно после активизации эфира. Но не всем желаниям суждено сбываться немедленно. Во всем доме не оказалось ни единой крошки съестного.

«Оком» проверил вместе с завершением сканирования здания на предмет инородной прослушки или постороннего эфира.

— А говорил доверяешь, — не ушло от цепкого взгляда Зверевой использование «Ока».

— Еду искал, — полуправдой отозвался я, — толковая секретарша такого промаха бы не допустила.

— Так уволь, — вызывающе хмыкнула Анна Зверева,

— Пытался, — скорбно выдохнул я, — а потом мы вроде как стали командой, но, видимо, ненадолго, — с показным разочарованием покачал я головой, — видимо придется вернуться к старым методам.

— Так, Артем, — со сверкнувшей опаской в глазах сглотнула ком в горле Зверева, — давай без угроз.

В ее сообразительной головушке довольно быстро появились правильные вопросы с не менее правильными ответами.

Если мое поведение последних двух дней это «работа в команде», то что будет если я напрочь перестану посвящать Звереву в свои дела также как в Омске?

Там у моей телохранительницы был штат сотрудников, влияние на службы безопасности и полный карт-бланш на любые действия от князя Соколова.

Здесь же нет и половины вышеперечисленного, а угрозу навсегда потерять силу если со мной что-то случиться никто не отменял.

Отвечать я не планировал, нарочно выдерживая паузу и с серьезным видом набирая текст на телефоне. Скинул как раз проснувшемуся Алексу координаты своего нового жилища и велел привести сюда Эмилию.

Вчера так и не удалось потренироваться, а вылет в Прагу уже завтра.

— Чего ты хочешь? — с огромным трудом выдавила из себя такие простые слова Анна Зверева.

— Стать сильнейшим одаренным в империи, — удивился я вопросу, — ты же слышала.

— От меня чего хочешь, — стараясь сохранять доброжелательный тон уточнила Зверева.

Получалось у нее не очень. Вон и глаз опять задергался, но за старание плюс один балл.

— Полного подчинения, — легко нашел я ответ.

— Пф, — закатила глаза Зверева и откинулась назад на кресло, — я подчиняюсь только государю!

— Тогда его и иди охранять, — пожал я плечами.

— НЕ МОГУ! — взорвалось терпение Зверевой, и она соскочила на ноги.

Над головой жалобно запищали противопожарные датчики. Ну вот, теперь и кресла новые заказывать придется.

Огнеупорные.

— Правда не можешь? — уточнил я из любопытства.

— Да! — обреченно гаркнула Зверева и вновь опустилась на опаленное черное кресло, — ты не представляешь, как бы я этого хотела.

— Представляю, — кивнул я на затухший огонь.

Раньше подобной неосторожности и сбоев с контролем дара у Зверевой не наблюдалось. Видимо, близость государя влияет на ее силу куда ощутимее чем я предполагал. Даже затрудняюсь сказать хорошо это или плохо.

— Но это ничего не меняет, — продолжил я мысль, — если хочешь продуктивного сотрудничества, придется перестать видеть во мне ни на что не способного ребенка, которого тебе поручили охранять восемь лет назад.

— Это я могу, — подозрительно сощурилась Зверева и застегнула остальные пуговицы на рубашке.

— Не ставить под сомнение мои решения и приказы, — продолжил я список.

— Это уже сложнее, — скривилась Зверева, но на этот раз без категоричности в голосе и взгляде.

Прогресс.

— Забыть все что я тебе сделал за эти восемь лет.

— Нет, — резко мотнула головой девушка с такой силой, что меня обдуло потоком горячего пара.

— Попытаться стоило, — выдохнул я, принимая отрицательный ответ и продолжил, — взамен я даю тебе слово дворянина, что не умру.

— Никогда? — скептически хмыкнула Зверева.

— В ближайшие лет пятьдесят, — внес я уточнение.

— Как будто твоя жизнь зависит только от тебя, — проворчала Зверева недовольная условиями.

— Хорошо, — задумчиво потер я подбородок, — постараюсь избегать ситуаций, где вероятность моей смерти выше пятидесяти процентов.

— Двадцати, — попробовала поторговаться Зверева.

— Нет, — категорично заявил я и легким вызовом в голосе добавил, — неужели способностей гвардейца государя не хватит чтобы нивелировать жалких пятьдесят процентов угрозы жизни подопечному?

— Хватит конечно, — в сердцах оскорбилась Зверева, — если подопечный адекватный можно хоть все сто!

— Вот поэтому и пятьдесят, — улыбнулся я и деловито протянул руку, — идет?

— Как ты их высчитаешь? — подозрительно спросила Зверева, интуитивно чувствуя подвох, но не имея возможности определить, где именно этот подвох находится.

— С помощью «Ока», — абсолютно серьезным тоном заявил я.

Без доли откровенности мы так и останемся топтаться на месте и если уж кому я и могу доверить эту тайну, то телохранительнице, которая в сохранении моей жизни заинтересована чуть ли не больше, чем я сам.

— Идет, — после десятисекундной задумчивой паузы осторожно согласилась Зверева и пожала мне руку своей разгоряченной ладонью.

— Как я понимаю, полет в Прагу не дотягивает до пятидесяти процентов? — задумчиво поправляя ворот рубашки нарушила Зверева недолгую тишину.

— Верно понимаешь, — подтвердил я, — исходя из известных мне данных, вероятность моей смерти в Праге около двенадцати процентов. Да и то из-за слишком большого наличия неучтенных факторов.

— Чушь! — тут напряглась Анна Зверева и окинула меня упрекающим во всех смертных грехах взглядом.

В этом костре огненной ярости в выразительном янтаре ее глаз можно было сгореть заживо.

— Чистая правда, — примирительно поднял я руки, — слово дворянина. Единственный раз, за последние