сестра, Катя, они из местных... — яростно блеснув глазами, ткнула пальцем в связанного: — Этого охранник привёл, и сказал, чтоб мы были послушными... А он сразу на Ритку глаз положил! Начал лапать, она, было, начала сопротивляться, но охранник её ударил, велев лежать смирно... Ну а этот давай штаны спускать, а Ритка опять... Тут Катька и вмешалась, пообещала ублажить, так как никто другой, но чтоб сестру не трогали! Охранник предложил согласиться, начав расхваливать её... Да и, мол, Ритка на продажу... А этот... — женщина замолчала, подыскивая слова: — А этот и спрашивает. Мол, та ли это Катя, которую впятером воспитывали? Тот подтвердил! У этого аж руки затряслись. Он Катьку повалил. Ну и вы понимаете?

Киваю. Куда уж понятнее.

— Ритка ревёт, мы её в сторону увели, чтоб не смотрела. Ну, вот, а этот минут через пять закончил, посидел, подумал и решил всё же Ритку... того... Катька ему говорит: «Ты обещал». А он засмеялся, толкнул её и Ритку повалил... Тут Катька как подскочит, зеркальцем об пол, и на него. Вон на скуле порез, чуть-чуть до горла не достала... А он её ножом... — женщина, закрыв лицо руками, заплакала: — Мы полгода с ней вместе...

Сглотнув комок в горле, остановил начавшего пинать ублюдка, Молота:

— Перестань, а то убьёшь!

— Туда ему и дорога! — прошипел Олег, правда, пинать перестал.

— Думаешь? А если мозг подключить?

— Действительно! — Молот нехорошо улыбнулся. — Тороплюсь что-то...

— Вот, вот... — качаю головой и, повернувшись к Пьеро, сажусь на корточки и спрашиваю: — Ну как?

Петька, как-то обречённо бинтующий женщину, поднял на меня глаза, в которых поблескивали слёзы. Слёзы: в глазах человека, который, только что, не сомневаясь, отправил на тот свет почти десяток человек. Пусть и бандитов, но всё же...

— Без вариантов. Минут пять-десять осталось...

Ох... Ты ж... Не успел я Катя, не успел... Надо хоть сестре дать попрощаться, вот только язык будто присох к гортани... Но всё же надо.

Поворачиваю голову, и мне на глаза попадается осколок окровавленного зеркала, взгляд сам переходит на изрезанные пальцы правой руки, которые сжимали этот кусок стекла... Бедная женщина, несмотря на то, что её саму давно сломали, смогла найти в себе силы в попытке защитить сестру. Пусть не удачно, но она пыталась, на себя уже давно махнула рукой... А за сестру билась до конца! И тут мозг пронзила вспышка: билась, защищала!

— Маришка! Маришка! — взвыл я мысленно, как учил Степаныч. Представляя в голове образ сексуальной красотки. — Ты где? Маришка!

— Не ори, а! Чуть не оглохла!

Передо мной был призрачный образ, да я и сам был полупрозрачный. И находился почти под потолком пещеры, а внизу всё замерло. Хан всё так же держит Риту, Молот, примеривается, пока я не вижу, пнуть пленного, Пьеро с бинтом в руке и рядом на корточках я...

— Офигеть!

— А ты что хотел? Столько народу, представляешь, как они бы удивились? Ты не спеши, там время почти не движется...

— Маришка! Спаси её! — показываю пальцем вниз.

— С чего бы это? — складывает руки на груди, точнее под грудью или как-то так... В общем, обозначая присутствие, этой самой, ещё больше... Да уж... Ну да что поделаешь, вспоминая её же слова: по-другому она не может, натура такая!

— Ну, пожалуйста!

— Нет, нет. Не проси! Я обещала жизнь воина, а не бандитской подстилки! — и, встряхнув белокурой гривой, гордо задрала носик.

— Ладно... Но можно задать вопрос?

— Хм... — подозрительно посмотрев на меня, облетела по кругу. И всё так же с сомнением разрешила: — Ну, давай...

— Скажи: карандаш это оружие? — раз время есть, начну издалека.

— Это, смотря как посмотреть, — ехидно улыбается.

— В моих руках, это оружие?

— Ну, в твоих и точилка для карандаша оружие...

— А вилка?

— И вилка, — чему-то улыбаясь, продолжает летать вокруг меня.

— А осколок стекла?

— Таким маньякам как ты, лучше не давать... — счастливо смеётся.

«Ну, погоди, красавица! Ужо я тебя!»

— Ты не ответила!

— Оружие, оружие! В руках воина всё оружие!

— А осколок зеркала, которым нанесли увечья и чуть не перерезали горло?

— Ты умный мальчик! — перестав летать вокруг, сделала пару балетных па. Видимо что б я хорошенько всё рассмотрел... А юбченка всё такая же... — Сейчас ты скажешь, что раз это оружие то, судя по моим словам, оно было в руках воина?

— Ну, типа того... — остаётся только надеяться, что сработает.

— А если я не поддамся на твою уловку?

— А я тогда, подыхать буду, но тебя не позову! Тогда ты не сможешь вернуть долг!

— Ой... Ой... Напугал! Вот будет при смерти кто-то из твоих парней лежать и позовёшь! Ни куда не денешься!

— Да пошла ты! Конечно же, в этом случае призову. Но вот разговаривать с тобой никогда не буду...

— Никогда, никогда? — заглядывая в глаза, вопросила дива.

— Никогда!

— Совсем, совсем!

Я только отвернулся. Облетев меня пару раз, остановилась напротив моего лица:

— Это шантаж?

Снова отворачиваюсь. Сзади раздаётся задорный смех, тонкие девичьи руки обхватывают меня за плечи, между лопаток упирается роскошная грудь, а губы шепчут:

— Так и запишем, поддалась на злобный шантаж, — и легонько куснув за ухо, добавила: — Ну не будь букой, спасу я её... Вот только потом не обессудь, такие подарки бывают раз в жизни, подумай хорошо!

— Я подумал!

— Заговорил, заговорил! — радостно смеясь и хлопая в ладоши, красотка нарезает круги вокруг меня. Вновь изображая балерину... И вот резко остановившись, серьёзным голосом добавила: — Молодец, Он может гордиться тобой, красавчик! Всё, мне пора...

Мир слегка покачнулся, это я чуть не шлёпнулся на задницу... Сидел то на корточках! Пьеро смотрит на меня обиженным взглядом, не понимая, как же так? За что? Почему эта молодая женщина должна умереть? И почему, несмотря на все