Босс открыл дверь в его с Генри комнату и вошел внутрь. Торн покорно последовал за ним, но необходимость подчиняться приказам, не зная, зачем, начинала раздражать. Никогда до этого Босс не напускал столько туману и не позволял себе открыто вспылить.

— Закрой дверь, Шип, — сказал южанин, когда Бетрим вошел в комнату.

Внутри стоял запах пота. Кровать, если ее так можно было назвать, являла собой жалкое зрелище: единственный матрац — набитый соломой, изодранный, запятнанный, заплесневелый — лежал на простых досках. Казалось, вся конструкция грозила развалиться от легчайшего касания, но, когда Босс угнездился на ней с обеспокоенным выражением лица, она — о чудо! — выдержала.

Босс тяжело вздохнул.

— Сейчас ты мне нужен, Шип.

Бетрим окинул комнату взглядом. Разбросанная повсюду грязная одежда, крысиный помет, две мертвые крысы. Мослака бы такое зрелище всерьез опечалило.

— Босс?

— Скорее даже, мне нужно твое имя. Никого в народе не знают так, как Черного Шипа, и это мне на руку. Сейчас все посредники в курсе, что ты работаешь на Мертвоглазую. Более того, сама Мертвоглазая знает, что на нее пашешь ты. Мне это может пригодиться.

— К чему ты клонишь, Босс?

— Дай мне закончить. Сейчас ты мне нужен. Но эта работа… наша работа… Она значит для меня больше, чем ты, и если ты посмеешь мне ее сорвать, я лично убью тебя, и плевать, насколько трудно это будет.

Бетрим сжал зубы и оперся спиной на нормальный с виду участок стены рядом с дверью. Слегка изогнув губы, он почувствовал, как натянулась его обожженная кожа.

— Очень вдохновляющая речь, Босс. Еще немного, и злой чернокожий южанин меня даже напугал бы.

Это была не совсем правда, потому что Черный Шип не боялся никого. Стоит только показать людям обратное, и ты обнаружишь кинжал у себя в спине. Бетрим через это уже однажды проходил, и было это чертовски больно.

Босс некоторое время глядел на него, а затем плюнул и продолжал:

— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, Шип.

— Я весь внимание.

— Не спускай глаз с Шустрого.

Бетрим ухмыльнулся:

— Это будет непросто, учитывая, как он носится, задравши хвост, у тебя на побегушках.

Босс проигнорировал колкость в свой адрес.

— Так и есть, Шип. Нам нужно повидать Х’оста.

Торн немного помолчал, затем спросил:

— Ты не доверяешь ему?

— Доверяю больше, чем Зеленому.

Бетрим не удержался от усмешки:

— Говоря по-другому, не очень. И ты просишь человека, которого грозился убить, присматривать за тем, кому ты не доверяешь?

Босс оскалился и качнул головой. На какое-то мгновение он напомнил Торну человека, который нанял его много лет назад.

— Знаешь, Шип, тебе стоило бы попробовать встать у руля шайки головорезов, наемников и убийц. Тогда бы ты понял, насколько это непросто.

Танкуил ковылял так быстро, как только мог, но правая нога горела адской болью. С каждым шагом словно миллионы острейших игл вонзались в позвоночник. Арбитр настолько сильно сжимал зубы, что едва не крошил их, но это было лучше, чем кричать каждый раз, когда касаешься дороги.

Он взглянул вниз. Повязка насквозь пропиталась кровью — недобрый знак. Нужно было как можно скорее ее поменять, но он зарекся останавливаться до тех пор, пока они не уберутся от Чада достаточно далеко.

Уже в который раз мракоборец бросил взгляд на Джеззет. Девушка выглядела уставшей. Ничего удивительного, ведь ей удалось поспать всего пару часов — больше, чем Танкуилу, но все равно недостаточно после пережитой ночи. Она шагала рядом безмолвно, но он видел, что она начеку, натянута, как струна, и почти не снимает руку с эфеса.

Джеззет называла себя Мастером Клинка, и, глядя на то, как она обращается с мечом, Танкуил был готов в это поверить. Во время спарринга она играла с ним, а будь это реальный бой — убила бы в считаные мгновения. Но Мастера Клинка давно превратились в мифы, и практически все были уверены, что они вымерли сотни лет назад.

Танкуил знал историю Мастеров Клинка куда лучше большинства людей — как-никак Инквизиция всегда славилась обширными библиотеками. Орден был создан около тысячи лет назад человеком, равных в мастерстве которому не было, — Эликеном Пламеннорожденным. Он странствовал по пяти великим империям и собирал других воинов с такими же талантами. Когда их набралось две сотни, Эликен решил, что этого достаточно. Они создали свои собственные стили боя, свои методы обучения и свои законы ордена. Это был первый и последний раз, когда Мастера Клинка собирались вместе.

Когда они закончили, Эликен разослал их по всему миру, и с этого момента история ордена стала обрывочной. Одни Мастера Клинка пропадали в безвестности, другие обретали величие, старые исчезали, чтобы из пепла восставали молодые. Лишь одно известно точно: за тысячу лет с момента основания орден лишь сокращался, но не рос. Танкуил раньше полагал, что он и вовсе сгинул, но теперь рядом с ним шагал самый настоящий Мастер Клинка — и она не очень-то походила на легенду.

Арбитр снова посмотрел на Джеззет. Она была худой, что неудивительно после нескольких недель в темнице, но в ней чувствовалась сила — Танкуил готов был поклясться в этом. Она была грациозной и привлекательной, ее движения — плавными, точными и выверенными.

— Хочешь чего-то, арбитр? — не глядя на него, спросила Джеззет.

Лицо Даркхарта перекосила гримаса боли.

— Инквизиция однажды поймала Мастера Клинка.

— Почему?

— Вы известны своими бесподобными навыками владения мечом…

— Любым клинковым оружием.

Он улыбнулся, но девушка даже не посмотрела в его сторону.

— Инквизиция посчитала нужным выяснить, являются эти навыки естественными или они обретены… еретическим путем. Решили, что лучшим способом будет поймать и допросить Мастера. Три арбитра погибли, пока его доставили в наши застенки. Этот человек оказался поразительно устойчивым к… — Такнуил не хотел упоминать принуждение, — к допросам.

— Никто не может солгать арбитру, — с издевкой произнесла Джеззет. — Ведь так говорят люди?

— Да, так. По большей части это правда, и… Мастер не солгал. Он просто ничего не сказал, даже после… допроса.

— Пыток?

Действительно, они пытали того человека, но Инквизиция не любила признавать подобное. Мало кто способен под принуждением скрывать истину, поэтому нет нужды прибегать к пыткам. Чаще всего.