- Что с тобой? – заметив мою сильную нервозность и то, что ладони начали подрагивать, Моно подошел ближе, но я выставила руку вперед, показывая, что со мной все хорошо и я просто пыталась собраться с мыслями.

- Я дружила с твоим братом. Мы как раз познакомились в том лагере, - наконец-то сказала, замечая, что Моно сдвинул брови на переносице.

- Ты даже его имени не знала, - взгляд Доминика еще более мрачный.

- Не знала. Он мне его не говорил, - я понимала, что это звучало дико и, чтобы предать своим словам правдивости, добавила: - Это был лагерь в Санари-сюр-Мерн. Мне не было известно имя твоего брата и то, откуда он. Вообще о нем ничего не знала, но мы все же общались. Дружили. В том лагере он стал моим единственным другом, - я запнулась и осторожно спросила: - Ты, правда, не знаешь, куда он пропал? Твоей семье ничего неизвестно?

- Нет. Его искали. Допрашивали всех, даже детей. И тебя должны были, раз ты была в том лагере и общалась с Реми, - Доминик отвечал спокойно, но взгляд все равно казался чрезмерно черным. Сейчас пробирающим до ледяной дрожи.

- Нет, я уехала домой раньше всего этого, - я качнула головой и прикусила губу. – Помнишь, я тебе говорила, что некто пишет мне странные сообщения и угрожает? Я еще просила узнать по номеру машины ее владельца? – Доминик кивнул и я сказала одно из самого сложного: - Тот, кто мне пишет, представляется твоим братом.

Некоторое время в комнате царила тишина, но Доминик приподнял бровь. Выглядел так, будто я сказала какую-то ересь.

- Я понимаю, что звучит странно, но, пожалуйста, выслушай меня, - попросила, после чего сделала несколько вдохов и, пытаясь собраться с мыслями, сказала: - Все началось с моего отчима, который кому-то задолжал…

Было тяжело не запутаться в том, что происходило у меня в голове, но я все же рассказала Доминику все, что касалось того, кто писал мне сообщения. Про бандитов, затащивших меня в проулок и про сам случай, произошедший там. Про поджег особняка и остальные угрозы.

Моно слушал меня и не перебивал. Вот только от него исходило нечто такое, от чего у меня самой бежали мурашки по коже. Когда я закончила рассказывать, отдала ему свой телефон, чтобы парень мог прочитать все сообщения и пока Моно делал это, мне казалось, что он вот-вот раздавит мой телефон – с такой силой он его сжимал.

- Я, правда, не понимаю, почему все это происходит и кто стоит за этими сообщениями, - прошептала. Почему-то очень сильно нервничала.

Моно поднял на меня взгляд и от него у меня по спине скользнул холодок, но Доминик ничего не сказал. Достал из кармана свой телефон и набрал какой-то номер. Когда ему ответили, парень спросил:

- Владельца той машины нашли? – судя по всему, ответ был отрицательным, ведь Моно достаточно жестко сказал: - Мне нужно срочно узнать, кто это.

Еще несколько фраз и разговор был окончен. Я все это время молча сидела, но отчетливо понимала, что самое тяжелое еще впереди. Сжав ладонями покрывало, я решила, что не было смысла тянуть. Моно следовало знать правду.

- Доминик, - позвала парня и, когда он опять посмотрел на меня, я сказала: - Я должна еще кое-что тебе рассказать.

Доминик смотрел на меня и сейчас его взгляд, как-никогда, казался очень тяжелым. Невыносимо давящим.

- Говори.

Я нервно поерзала. Опустила голову, так как сейчас не могла выдержать взгляд Моно и, смотря на смятое покрывало, прошептала:

- Я знаю, что произошло с твоим братом в лагере. Я тогда была вместе с ним.

Мне нужно было хотя бы пара секунд, чтобы собраться с мыслями, из-за чего я замолчала, вот только, даже несмотря на то, что Доминика сейчас не видела, почувствовала, как после моих слов воздух в комнате полыхнул и будто бы сдавил меня жесткими искрами.

- Рассказывай.

- Я… - запнулась, но, сделав глубокий вдох, сказала: - Это был конец лета. Если точнее - двадцать пятое августа. Мы уже скоро должны были покидать лагерь, но перед этим я хотела сделать что-то необычное и запоминающееся. Некоторые ребята из лагеря иногда выбирались за его пределы и мне тоже захотелось, но я одна боялась и поэтому попросила твоего брата пойти со мной. Он согласился, но когда мы были уже за лагерем к нам подошли старшие ребята. Шесть человек. Они избили твоего брата. Мне кажется, что они с этой целью и пошли за нами, - я замолчала, но лишь на секунду. Перевела дыхание и продолжила: - Они не хотели его убить, но…

- Убить? – переспросил Доминик. От его голоса у меня по ногам скользнул холодок.

- Да, они его убили, - кивнула, не поднимая головы. Еще никогда в жизни мне не было так тяжело произносить слова. – Но они этого не хотели. Все выглядело так, будто эти парни просто хотели его избить, но перешли черту и, когда поняли, что твой брат мертв, сами очень сильно испугались. Очень много раз проверили его пульс и дыхание. Надеялись, что он все же жив. Мне тогда досталось от них за то, что я пыталась позвать на помощь, поэтому в какой-то момент я потеряла сознание, но я успела увидеть, что они куда-то потащили тело твоего брата. Куда именно – я не знаю.

Я замолчала, но голову все еще не поднимала, хоть и чувствовала на себе взгляд Доминика. Еще более тяжелый и уже сейчас пугающий.

- Почему ты никому не рассказала?

- Когда я очнулась в медпункте, один из тех парней был рядом со мной, он сказал, что, если я хоть кому-нибудь расскажу о случившемся, он с меня кожу сдерет. И потом они по очереди ходили около медпункта. Следили за мной. Они тогда сильно паниковали, поэтому не спускали с меня глаз, - пробормотала, ощущая, как глаза начало покалывать. Сейчас невыносимо сильно ощущала вину. – Я… Но, как только получилось, я сразу позвонила отцу. Меня отправили домой, а папа остался в лагере, чтобы разобраться со случившимся.

Я опять замолчала и до боли прикусила губу. Доминик тоже ничего не говорил, а мне невыносимо сильно захотелось еще хоть что-то сказать, ведь тишина, возникшая между нами, будто впитывалась мою кожу и обжигала не хуже кислоты.

- Папа, после того, как вернулся домой, сказал мне, что с этим случаем разобрались, но мальчик действительно мертв. Я не понимаю, почему он так сказал, раз тело так и не нашли и почему не наказали тех парней, ведь, судя по всему, случившееся замяли. Иначе, я не понимаю, почему никто не знает о том, что произошло, - я запнулась. Сейчас очень сильно нервничала и лихорадочно размышляла. Сознание бушевало настолько сильно, что это даже было больно, но в голове возникла сумбурная мысль и я захотела ее высказать: - Единственное… Возможно, пропажу твоего брата к этому моменту уже заметили, ведь я пришла в себя только на следующий день. Воспитатели должны были сообщить жандармам и они начали поиски. Может, мой папа предпочел рассказать о том, что произошло кому-нибудь из жандармерии и уехать домой ко мне, ведь тогда я была в ужасном состоянии, а мне сказал те слова, чтобы я больше не нервничала. Приняла случившееся, - я опять запнулась и сделала глубокий вдох. - Но тот лагерь был для детей из состоятельных семей и вполне возможно, что один, или несколько из тех парней, были сыновьями очень влиятельных родителей из-за чего их поступок скрыли и твоего брата просто посчитали пропавшим.