Церемония бракосочетания прошла на удивление ровно и гладко. Магистр Бурэй благословил супругов от лица церкви; для абеликанского ордена это было самым важным моментом. Затем он уступил место аббату Браумину, быстро завершившему обряд. Браумин Херд перечислил клятвы и обетования, прочел литанию «Упования на таинство соединения» и молитвы «Касательно плоти» и «О душе». Потом он умолк, оглядел собравшихся и задал традиционный вопрос:

— Сыщется ли в сей момент и в этом месте хотя бы одна душа, которая с чистым сердцем и спокойной совестью дерзнет возразить против заключаемого союза? Если сыщется, пусть возвысит свой голос. Сейчас, или никогда!

До чего же Констанции Пемблбери хотелось выкрикнуть, что она с этим союзом не согласна! Но, к ее изумлению и радости, нашелся еще кто-то, сделавший это.

— Я возражаю! — послышался откуда-то сзади решительный властный голос.

Головы всех собравшихся повернулись в его сторону. Джилсепони схватила Дануба за руку, опасаясь, как бы король не обнажил меч и не лишил жизни дерзкого смельчака.

Однако и король, и Джилсепони тут же успокоились, узнав его. Человек этот был очень похож на Дануба, но выглядел моложе и более худощавым. Он весело улыбался, уверенно направляясь к алтарю.

— Мой брат! — воскликнул король.

— Да здравствует принц Мидалис! — выкрикнул командир Бригады Непобедимых.

— Я возражаю против заключаемого союза! — возвестил Мидалис, перекрывая недоуменный шепот собравшихся. Принц помолчал, улыбнулся еще шире и добавил: — До тех пор, пока я не подойду и не встану рядом с моим братом и королем.

Едва ли стены собора Сент-Хонса когда-либо содрогались от столь мощного гула ликующих голосов! Люди забыли, когда в последний раз они видели Дануба и Мидалиса, стоящих вместе. Отношения между братьями всегда были достаточно прохладными; помимо этого, их разделяла ощутимая разница в возрасте. По возрасту Мидалис был ближе к тридцатипятилетней Джилсепони.

Принц приветствовал брата, и они тепло пожали друг другу руки. Мидалис хотел было поклониться Джилсепони, но едва он наклонил голову, как женщина заключила его в объятия. Впервые они с Мидалисом встретились много лет назад, в рощице неподалеку от Дундалиса, где покоились тела Элбрайна и его дяди Мазера. Вторая встреча произошла уже в Барбакане, куда принц прибыл с паломниками из Вангарда и альпинадорскими язычниками, чтобы вкусить крови завета Эвелина. С тех пор Джилсепони не видела Мидалиса, однако дружеские узы между ними не стали слабее.

По возгласам, раздавшимся сзади, Джилсепони сразу догадалась, кто еще почтил своим присутствием церемонию бракосочетания.

Конечно же, там, возвышаясь над головами собравшихся, стоял Андаканавар — бесстрашный рейнджер Альпинадора. Рост его достигал почти семи футов, а за плечами было более семидесяти нелегких зим жизни. Джилсепони заметила, что плечи Андаканавара слегка пригнулись, но все равно облик его оставался величественным. Она ничуть не сомневалась: старый рейнджер и сейчас легко бы выстоял один против двоих, случись такое. Самое удивительное, что вместе с гостями из Вангарда в Урсал приплыл и свирепый Брунхельд — предводитель крупного альпинадорского селения Тол Хенгор, находящегося у самой границы с Вангардом. Рядом с Брунхельдом стоял еще один давний друг Джилсепони — магистр Делман из аббатства Сент-Бельфур.

И Джилсепони, и в особенности настоятель Браумин были чрезвычайно рады вновь увидеть Делмана — их верного соратника в годы борьбы с Марквортом за истинный путь ордена Абеля. Но Джилсепони еще сильнее потрясло появление в Урсале альпинадорцев. Для нее — вдовы Элбрайна, признанного героя северных краев, — это было настоящей наградой. Брунхельд занимал важное место в иерархии альпинадорских язычников. Для этого человека проделать сотни миль, чтобы присутствовать на бракосочетании короля Хонсе-Бира — государства, к которому альпинадорцы никогда не питали особого доверия, не говоря уже о любви… для Брунхельда это было сродни подвигу.

— Брат, позволишь ли ты мне встать рядом? — спросил принц Мидалис, упреждая просьбу короля Дануба.

Король заключил его в объятия, после чего предложил занять место рядом с собой. Джилсепони сразу заметила, с какой злобой сверкнули глаза герцога Каласа.

Этим и завершилась церемония бракосочетания. Великая радость звенела в каждом слове заключительных фраз, которые произносил аббат Браумин.

Затем король Дануб взошел на подиум, находившийся рядом с алтарем, и громким, взволнованным и ликующим голосом возвестил:

— Будьте же все свидетелями! С сего летнего дня восемьсот сорокового года Господня Джилсепони Виндон становится королевой Урсальской. Да здравствует королева!

Только сейчас, когда под сводами собора загремели рукоплескания, Джилсепони ощутила значимость свершившегося события.

Взглянув на Мидалиса, Дануб произнес три слова, означавших, что за ними последует королевский указ, являющийся абсолютным и непререкаемым законом:

— Начертано на камне: невзирая на мою несомненную и искреннюю любовь к моей дорогой супруге, линия престолонаследия будет сохранена в ее прежнем виде. Отсюда следует, что в случае моей смерти Джилсепони не станет правящей королевой Хонсе-Бира.

Для придворных и самой Джилсепони в этих словах не было ничего неожиданного, ибо она уже знала, о чем надлежит говорить королю сразу после церемонии бракосочетания. Процедура соблюдалась неукоснительно.

— Моим непосредственным наследником остается мой младший брат, принц Мидалис. В случае, если смерть моего брата наступит раньше, чем моя, или, взойдя на престол, он умрет, не оставив наследников, престол перейдет к моему сыну Мервику, который явится прямым преемником принца Мидалиса. Его же непосредственным преемником будет его брат Торренс.

Джилсепони посмотрела на Констанцию. Опять-таки эта часть королевского указа не содержала для них обеих ничего нового. Констанция, однако, самодовольно ухмыляясь, окинула новую королеву торжествующим взглядом.

— Но будьте же все свидетелями и да будет это начертано на камне! — продолжал Дануб, и его голос зазвучал громче и сильнее. — В случае, если Джилсепони произведет на свет ребенка, этот ребенок, невзирая на его пол, станет моим непосредственным наследником, превзойдя в этом Мидалиса, принца Вангардского.

Произнося эти слова, Дануб смотрел на брата. Принц, будучи мудрым и справедливым человеком, понимающе улыбнулся и кивнул в знак своего согласия. Джилсепони вновь взглянула на Констанцию. От ее недавнего самодовольства не осталось и следа.

Вскоре на лужайке, раскинувшейся за Урсальским замком, началось грандиозное празднество с обильным угощением, сопровождавшееся разнообразными развлечениями. Гвардейцы Бригады Непобедимых устроили небольшой турнир, в котором герцог Калас с блеском победил всех своих соперников. Празднование должно было продлиться несколько дней.

Когда стемнело, король Дануб отыскал Джилсепони и повел ее в свои покои, дабы скрепить их союз тем, о чем он мечтал столько лет.