— Вот черт! А я еще требовал, чтобы меня взяли в поход! Вот идиот! — ругаясь, сплюнул на землю сэр Диллан. — Мэтт так отчаянно пытался меня убедить, но я его не слушал.

Мужчина схватился за голову и принялся расхаживать взад-вперед.

— Мой мальчик, мой Тим, этот скот убил его! — Пожилой воин в ужасе зажал рот рукой, стараясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. — Я даже не похоронил его как следует!

Товарищи подошли к нему и, поддерживая под руки, повели внутрь замка, чтобы он мог присесть.

— Только не спрашивайте, как у нас это получилось, — произнес Роберт быстро, предупреждая вопрос сэра Диллана и всех остальных. — Это очень долго объяснять, думаю, нам сейчас не до того. Необходимо собрать всех жителей — всех до единого! Мы не можем рисковать и допускать, чтобы хоть кто-то остался верным ему. А иначе этот кто-то сразу помчится в Гринвуд и сообщит о том, что произошло в замке.

— Я все понял. Не беспокойся. Я скажу, что это сам король лично пригласил каждого на всеобщее собрание. Поверь мне, после этого явятся даже больные и хромые! Но на всякий случай я лично проверю все дома и закоулки, чтобы никого не осталось.

Сэр Диллан похлопал Роберта по плечу и отправился в город.

Спустя час на площади перед замком собралось все население Норгстона от мала до велика. Все они взирали на королевский балкон с благоговением и обожанием. Исключение составляли лишь подростки, которые бросали вверх взгляды, полные ненависти и непокорности.

На дрожащих ногах Хью вышел на балкон. По толпе тут же пробежал возглас удивления и возмущения.

— Что ты тут делаешь? — выкрикивали люди.

— Как ты посмел ступить в замок нашего короля?!

В него полетели какие-то предметы, послышались обидные ругательства. Он стоял, словно не замечая всего этого. Собравшись наконец с мыслями, юноша громко и уверенно произнес:

— Послушайте меня, жители Норгстона! Я пришел сюда лишь по одной — самой важной причине!

Крики в толпе начали потихоньку стихать, хотя большая группа людей все еще пыталась прорваться сквозь отряд воинов, стоящих у входа. Они старались не причинять вреда нападающим, но иногда, не рассчитав сил, отбрасывали особо разгоряченных на весьма приличное расстояние.

— И эта причина заключается в одном простом, но самом важном слове для каждого из присутствующих здесь! Это слово — свобода! Никто и ни по какой причине не имеет права отнимать ее у нас, лишать нас права выбирать тот путь в жизни, который нам по нраву! Кронхар Солд явился сюда не как воин, который честно вступает в бой, чтобы одержать в нем победу или проиграть! Он пришел на нашу землю, чтобы сделать нас рабами его воли и желаний. И даже после этого он не проявил милосердия! Он пытал, мучил и убивал ваших родных, унижал достоинство наших воинов, а теперь решил ценой их жизней захватить еще одно свободное государство! Как вы — свободные жители Норгстона — можете с этим мириться?!

Я должен был сейчас отдать вам приказ подчиниться мне, и это решило бы все проблемы. Вы тут же пришли бы в себя и уже в эту минуту не смотрели бы на меня с презрением и возмущением. Я хочу честно признаться вам в том, что внутри меня живет сила, способная подчинить вас всех! Я не желал получить ее, но так случилось, и мне теперь с этим жить! Но сейчас я не хочу уподобляться ему! Не хочу занимать его место! Все, чего я желаю, это чтобы вы услышали крик моей души — моей собственной, а не той, что способна повелевать! Я прошу вас — очнитесь! Оглядитесь по сторонам, посмотрите на своих родных и задайте себе один вопрос: искренни ли сейчас ваши чувства?

Хью быстро отыскал в толпе лицо Ллойта.

— Миссис Диллинджер! — обратился он к матери юноши. — После того, как погиб ваш муж сэр Диллинджер, вы хоть как-нибудь поддержали вашего сына, сказали ему хоть единое слово поддержки? Вы сами горевали о вашей потере?

Женщина смотрела на него распахнутыми от ужаса глазами и ничего не отвечала.

— А может, вы, сэр Армэр, скажете, почему вы вдруг стали с завидной регулярностью избивать вашего любимого сына? Вы же души в нем не чаяли?

Сэр Армэр открыл было рот, но тут же его закрыл.

Среди людей началось брожение, над толпой стал распространяться нарастающий гул голосов.

— Это все, что я хотел сказать вам. И если уж сегодня мне нужно было бы вам приказывать, то единственный приказ, который я хотел бы всем вам отдать, это — будьте свободными!

Хью закончил речь и, развернувшись, удалился с балкона.

— Ты что наделал? — схватив его за плечи, спросил отец. — Ты должен был приказать им слушаться тебя, потому что мы не можем допустить бунта. Если кто-нибудь останется верен ему, нам не избежать кровопролития! Ты что, хочешь, чтобы сосед пошел против соседа?

— Не беспокойся, — твердо ответил ему Хью. — Я уверен, что все они придут в себя. В конце концов, дед тоже никогда и никому не приказывал избирать его на роль правителя Норгстона, он даже не стремился к этому, и что в итоге? Да его все равно избрали! Почему сейчас должно быть по-другому?

— Потому что наши люди были в трезвом рассудке, когда совершали свой выбор, а сейчас все они находятся под воздействием чужой воли!

— Ты прав, но все же мне кажется, что я поступил правильно, — упрямо произнес юноша. — Пойдем и удостоверимся во всем сами. Я обещаю, что, если найдутся те, до кого я не смог достучаться, я отдам необходимый приказ, хотя все это претит мне.

Они поспешили спуститься вниз и, убедив охраняющих вход в замок воинов, что все под контролем, вышли к бушующей толпе.

Зрелище, которое предстало перед их глазами, было поистине ужасным. Многие падали на колени, отчаянно рыдали и обнимали своих детей. В основном это были женщины, потерявшие в битве своих мужей и детей. Они сыпали проклятия на голову захватчика и прижимали к груди тех, кто остался в живых. Другие родители просто обнимали своих детей и просили у них прощения.

— Смотри, это, кажется, сэр Армэр. Мы должны выяснить, куда он побежал, — с беспокойством произнес Роберт и бросился вслед за мужчиной, стремительно удаляющимся с площади.

Хью бросился вслед за отцом, он боялся, что сейчас благодарность людей может излиться на него. Но он не считал себя ни героем, ни спасителем. Он всего лишь случайно оказался тем, на кого пало это драконье проклятие. Юноша относился к своему дару именно так, потому что он не мог воспринимать иначе способность управлять умами и душами других людей, ради какой благой цели это не использовалось бы.

Они нагнали сэра Армэра возле его дома. Роберт схватил его за руку и остановил.

— Что ты делаешь! — заорал тот и вырвал свою руку из железных ладоней Роберта. — Не мешай мне, я должен увидеть своего сына!!! Я должен попросить его простить меня!

— Но почему твой сын дома?

— Он ненавидел Солда и наелся какой-то травы, чтобы его конечности парализовало. Теперь я понимаю, что он это сделал не случайно, он так не хотел идти с ним в поход, что решился даже на такое, мой бедный мальчик! Мэтт постоянно говорил мне о том, что Солд чудовище, что он одурманил мой разум, но я не верил ему, я каждый раз бил его за такие слова. И теперь я не знаю, как вымолить его прощение!