– Вот те крест, дядька Кондратий! – Парень размашисто перекрестился и шмыгнул носом.

– Нда-а, а ты с ним как сошёлся? Только не ври!

– Вот те крест, дядька! Я у него украшенья всякие бабьи научиться делать хотел!

– Чего-о-о-о?! Ты?! Научиться?! – Сучок снова начал надвигаться на племянника.

– Ей-ей, дядька, не вру! – Швырок опять отскочил на безопасное расстояние. – Чем хошь побожусь! Хошь, землю есть стану! Надо мне научиться!

– Сдалось мне потом ту землю из зада твоего выковыривать! – бросил Сучок, но всё же остановился. – Зачем надо-то? И почему у него? Он что, златокузнец, сопляк этот?

– А ты что, не слыхал, дядька? – Швырок вытаращил глаза. – Вся крепость знает!

– Чего знает?

– Да он Аньке – сестре Лиса, та-а-акие серёжки сделал! И ещё Любаве-малявке – что твои снежинки! А потом вовсе бабочку серебряную сработал – того гляди улетит, как живая!

– Ну да, болтали, а тебе-то что? – Дядя пристально посмотрел на племянника.

– Дык, Глашке, подарить… – замялся Швырок, – она эта…

– Не даёт? – Сучок блудливо ухмыльнулся.

– Хуже, дядька Кондратий! – парень тяжело вздохнул и повесил голову.

– Это как хуже-то? – Сучка разговор начал уже забавлять.

– Кузнечик этот помог! – затараторил вдруг Швырок. – Он вообще такой – секретов не держит! Чего знает – всему учит! Вот и мне помог и учить начал!

– О как! – только крякнул плотницкий старшина. – И чего?

– Помнишь, ты меня наказал? Ну, велел капы[34] да брёвна свилевые[35] на плашки распускать?

– Ну, помню! Не тяни тут за яйца! – Сучок снова начал закипать.

– Ну так он мимо шёл, – подмастерье шмыгнул носом.

– Да рожай наконец, едрит тебя долотом! – плотницкий старшина от избытка чувств хлопнул себя по бедру.

– А он и говорит: пила, мол, у тебя плохо режет.

– Во! Малец, а всё про тебя понял! – хохотнул внезапно остывший Сучок. – Небось и вправду пила тупее башки твоей была. Или задницы…

– Дядька Сучок! Точёная она была! Как ты сам учил! – от возмущения Швырок аж подпрыгнул.

– А коль точёная, так чего ж ты, шпынь ненадобный, такое поношение стерпел?!

– А я и не стерпел, дядька! – парень выкатил грудь колесом. – Я ему эдак хитро сказал: «Раз ты такой мастер, так покажи мне, как пилу точить надо!»

– А он чего?

– А он говорит: «Пошли», – Швырок виновато развёл руками. – Ну, я и пошёл.

– Ты что ж, стерво в поршнях, свой инструмент кому попало? Да я тебя! – вновь вызверился плотницкий старшина.

– Дядька Сучок, да я не свой поначалу! В кузне совсем тупую нашли – он её сперва!

– Тогда ладно, – расслабился мастер, – дальше сказывай!

– А чего сказывать, – потупился подмастерье, – взял я ту пилу, а она дерево как масло режет… Ну я и пристал к нему, мол, научи да подсоби.

– А он чего? Что из тебя всё как клещами тянуть надо?

– А он взял и наточил! И показал кой-чего, – Швырок опять шмыгнул носом. – Это, оказывается, для него капы-то на плашки распускать надо было, чтобы, значит, по дереву резать. Ну, мы вдвоём всё мигом и того!

– Вот лентяй хитрый, в рот те дышло! – беззлобно выругался Сучок. – Чего дальше-то?

– А дальше слово за слово я его про серьги эти спросил.

– И чего?

– А он отмолчался.

– Вот ты и попался! – хмыкнул плотницкий старшина. – Говори, где соврал, а то пришибу!

– Ничего я не вру! – от возмущения сопли покинули Швырков нос и вздулись роскошными пузырями. – Я от капа кругляш отпилил и обмер – красотища-а-а! Ну, ему показал да говорю: «Вот бы тут блеску добавить», а он говорит: «Пошли, добавим» – ну, мы и пошли… А уж в кузне я вдругорядь к нему подъехал.

– Сопли вытри! – хмыкнул Сучок. – А как блеску добавили?

– А он тот кругляш загладил, да проволоки в него вставил хитро, да вдругорядь загладил – дивно таково вышло! Я-то у него навроде подмастерья был! – Швырок вытер рукавом нос. – Он потом и проволоки дал и серьги для Глашки, почитай, сам сделал, а я только принеси-подай, да слушай, чего рассказывают. И инструмент весь наточил и рассказал, как надо, и учить всякому начал и… по нраву мне то, дядька Кондратий!

– А где он проволоку-то серебряную взял? – начал было Сучок и вдруг оборвал себя. – Погоди, ты сказал, что тебе это дело по нраву?

– Да медная проволока-то, – подмастерье вновь вытер рукавом нос. – Дядька, дозволь у него учиться? Я ведь и так к нему в кузню бегаю – любопытно мне научиться! И по дереву резать, и всяко-разно, и бабью радость опять же!

«Твою мать! Сам в науку попросился! Сам! Дожил, слава тебе Господи!»

– Дозволяю! – плотницкий старшина обрадовался, но виду не показал. – А чего Кузнечик этот за науку хочет?

– Да он даром! Он вообще непуганый какой-то! – В этот раз Швырок вытирать нос не стал. – Только просил, можно ли ему на стройку посмотреть, и всё распрашивает, как строили! Очень ему терем понравился. Только, говорит, расписать бы ещё!

– Любопытный, значит! – хмыкнул Сучок. – Ладно, сам с ним поговорю. Тут, похоже, все сопляки не как у людей! Учиться дозволяю, но на работе волынить не позволю! Вечерами выкручивайся! Понял?

– Спасибо тебе, дядька! – просиял Швырок. – Я пойду?

– Иди, – плотницкий старшина протянул подмастерью топор и отправился было по своим делам, но вдруг обернулся и спросил: – Пим, а ты чего вздыхал-то? Подарил этой Глашке и мимо?

– Хуже, дядька Кондратий! – снова по-телячьи вздохнул Швырок. – Евдоха про то прознала и сначала Глашке в косы вцепилась, а потом в меня! Обе!

– И что? Сильно?

– Угу! – Вздоху парня позавидовали бы и кузнечные мехи. – Чуть глаза не выцарапали и всё на свете не отбили.

– Да-а-а, бывает… – сочувственно покачал головой Сучок.

– Да это ладно, дядька, они ведь теперь это самое…

– Что, не дают?

– Ага! Обе!

– Ничего, племяш! – Сучок блудливо подмигнул. – Где наша не пропадала! Запомни – под подолом завсегда место есть, чтоб наш колышек мог влезть! Запомнил?

– Ага! – заулыбался Швырок: в первый раз в жизни дядька заговорил с ним как… дядька – старший, опытный, добрый. Да не было у Швырка в этот момент ни слов, ни мыслей – одна улыбка до ушей.