Все еще глядя в пол кареты, Джефф кивнул.

– Он интересный, – сказал мальчик. – И я хотел… хотел кое-что у него спросить. Он сказал, что я могу… могу спросить его, если у меня есть вопросы.

– Конечно, можешь. – Подавленность мальчика привела Мэдлин в еще большее уныние. – Что ты хотел спросить, милый?

– Не знаю, – промямлил мальчик, втянув в голову в плечи. – Я уже забыл.

Граймз окликнул кучера Мэдлин. Щелкнул хлыст, и кареты двинулись в путь. В последний момент Мэдлин оглянулась на маленькую гостиницу, скрывшуюся в клубах пыли. Счастливое избавление, подумала она.

Но никакого избавления Мэдлин не почувствовала. У нее было такое ощущение, что она оставляет что-то очень важное. Наверное, все дело в этой гостинице, деревне. Здесь ее брак, полный радужных надежд, быстро обернулся горем. От нового визита сюда ее нервы до крайности расстроились. В памяти всплыло слишком много того, что Мэдлин не хотела вспоминать. Жгучий стыд терзал ее.

Почему она тринадцать лет взваливала всю вину на Меррика, хотя, как выяснилось, виновны оба? Каков бы ни был его грех, Меррик не бросил ее в гостинице. Если предыдущие пять дней пути не убедили Мэдлин в этом, то сестра хозяина гостиницы с лихвой сделала это. Ужасная правда сначала довела Мэдлин до дурноты, потом разозлила. Ее отец едва не убил Меррика. За что? Из гордости? От возмущения? Мэдлин вдруг обрадовалась, что отец ее уже умер.

Теперь ей оставалось только догадываться, что еще скрыл от нее Меррик. Или он тоже ищет, чем объяснить их беду?

После отъезда Меррика из Гретна-Грин прошло три дня. Сэр Аласдэр стоял в юго-восточной сторожевой башне замка. Скрестив на груди руки, он вглядывался в даль. Ветерок играл распахнутым воротом его сорочки. Внизу мерцали под солнцем воды озера. На дороге не видно ни одной кареты, никто не собирался тревожить недавно обретенное семейное счастье сэра Аласдэра. Но один гость уже приехал, и сэр Аласдэр не слишком этому обрадовался.

– Скажи, Меррик, – в очередной раз спросил он брата, – с чего ты решил, что приехать сюда – хорошая идея?

Меррик, упершись руками в каменную кладку, подставил голову ветру, надеясь прояснить мысли.

– Я хотел, чтобы мальчик увидел Шотландию, – расплывчато ответил он, – познакомился с бабушкой Макгрегор и… с тобой, конечно.

– Конечно, – сухо повторил Аласдэр.

Возникла долгая пауза. Тишину нарушал только шелест волн да шум ветра.

– Аласдэр, у него есть дар, – спокойно сказал Меррик, – и он не знает причины.

– Черт! – воскликнул Аласдэр. – Дар?! Ты уверен, Меррик?

– Уверен, – мрачно ответил брат. Аласдэр тихо присвистнул.

– Черт побери! Бабушка знает?

– Я ей пока не говорил. – Меррик так вцепился в камни стены, что костяшки пальцев побелели. – Думаю, это не нужно.

– Да, она сама это поймет, – согласился Аласдэр. – Но мальчишка до сих пор не знает, что он твой сын. И если ты согласился с ужасными требованиями этой женщины, мальчик может никогда этого не узнать. Тогда в чем смысл?

– Он это узнает, – скрипнул зубами Меррик. – Наверное, узнает.

Похожий на златокудрого бога Аласдэр, скептически вскинув брови, повернулся к брату:

– Ты все еще под каблуком у этой дамы, братец. Мне это не нравится.

Меррик оттолкнулся от стены.

– Черт возьми, я думал, нам здесь будут рады, – проворчал он. – Надеялся, что могу рассчитывать на поддержку родных. Ты хочешь, чтобы мы уехали, Аласдэр? Если так, скажи. Завтра мы уже будем на пути в Глазго.

Аласдэр укоризненно посмотрел на брата.

– Ты знаешь, что я не хочу твоего отъезда, – ответил он. – И не хочу, чтобы ты снова страдал. Думаешь, нам все эти годы легко было видеть, как горе снедает тебя? И теперь, зная, что эта женщина сделала с ребенком… с нашей кровью…

Меррик сжал руки в кулаки.

– Она была очень молода, Аласдэр, – спокойно сказал он. – Отец обманул ее и сыграл на ее чувстве долга. Мы оба были неописуемо глупы.

– Судя по ее поступкам, эта особа хитра и коварна, только ты этого не понял, – ответил брат. – Она двенадцать лет морочила голову твоему ребенку и всем остальным, скрывала брак с тобой, словно стыдилась нашего рода.

– Когда тебе это нужно, Аласдэр, ты умеешь изобразить надменного шотландского лэрда, – угрюмо произнес Меррик. – Можно подумать, ты посвятил последние пятнадцать лет жизни тому, чтобы вознести наше родовое имя на недосягаемые высоты.

– Что изменилось? – смутившись, спросил Аласдэр. – Леди прибывает в объятия давно отринутой семьи, и что дальше? Все простить?

– Да, наверное. Пора это сделать, – ответил Меррик. – Во мне больше нет вражды, брат. Но Мэдлин приезжает сюда не в качестве моей жены.

Аласдэр долго молчал.

– Значит, надежды на примирение нет? – наконец спросил он.

– Нет. Она меня не любит. Да и я стал ожесточеннее и мудрее.

– Тогда эта горечь обречет тебя на одинокую жизнь, – заметил Аласдэр. – Вспомни любимую присказку бабушки: «На ошибках учатся».

Меррик снова уперся ладонями в стену сторожевой башни.

– Что ты от меня хочешь? – огрызнулся он. – Две минуты назад ты уверял, что я пригрел на своей груди змею. Теперь ты желаешь нашего примирения.

Аласдэр задумался.

– Я бы предпочел, чтобы эта женщина исчезла с лица земли, – после долгой паузы ответил он. – И чтобы ты снова женился. Но это невозможно. Ни один из нас не сможет столкнуть ее с башни. Если только у Эсме хватит пыла на героический поступок, – неловко пошутил Аласдэр. – Остается думать о ребенке.

– Именно это я и делаю, – развел руками Меррик. – Мальчик из рода Маклахланов. Он имеет право на свою семью.

– И на своего отца, – сказал Аласдэр. – Да, ты делаешь все, что можешь. Я это знаю. Просто я был потрясен, увидев тебя вчера на мосту.

– Эсме пригласила меня, – спокойно ответил Меррик. – В день свадьбы.

Аласдэр посмотрел на брата удивленно, но без всякого неудовольствия.

– Надеюсь, она сделала это от души, – продолжал Меррик. – И не возражает против нашего вторжения.

– Это твой дом, Меррик, – со всей искренностью сказал Аласдэр. – Мы все тебе рады.

– Сорча не рада, – криво улыбнулся Меррик. – Эта маленькая чертовка укусила меня вчера, когда я ее поднял.

– Вот негодница! – возмутился Аласдэр. – Я думал, мы отучили ее от этой дурной привычки.

– Желаю удачи, старина. Мне повезло, что Джеффу уже двенадцать.

– Сорча и в двадцать лет будет кусаться, – проворчал Аласдэр. – Но бабушка Макгрегор вне себя от радости, что ты вернулся. Похоже, ты отнял у меня роль блудного сына.