Церемонии Акиту включали в себя представления в лицах путешествия аннунаков с Нибиру/Мардука на Землю. Каждая планета на этом пути символизировалась остановкой, сопровождавшейся религиозными процессиями, и название каждой планеты, или промежуточной станции, отражали ее роль, внешний вид и характерные особенности. Станция/планета Марс называлась «корабль путешественника», и, на мой взгляд, это название отражает тот факт, что именно на Марсе астронавты и груз перемещались на небольшие корабли, которые курсировали между Марсом и Землей не один раз в 3600 лет, а гораздо чаще. Приблизившись к Земле, транспорты причаливали к орбитальной станции, которой управляли игиги, а связь с Землей осуществлялась при помощи небольших челноков, которые приземлялись на естественные «посадочные полосы» и взлетали из пусковых шахт.

Ученые, планирующие продвижение человека в космос, представляют себе практически такой же ряд различных космических аппаратов, которые позволят наиболее рационально преодолеть ограничения, связанные с притяжением Земли, использовать невесомость орбитальной станции и меньшую силу притяжения Марса (а также Луны). В этом аспекте современная наука опять лишь догоняет древнее знание.

Вместе с древними текстами и рисунками фотографии поверхности Марса и сходство между марсианскими объектами и сооружениями аннунаков на Земле подводят нас к вполне правдоподобному выводу:

В прошлом на Марсе была расположена космическая база.

Кроме того, есть основания предполагать, что древняя космическая база была восстановлена — в наше время, буквально на наших глазах.

НЕОБЫЧНЫЙ РИСУНОК

После смерти египетского наместника его гробница была украшена рисунками, изображавшими жизнь и деяния властителя Нубии и Синая во времена правления фараона Тутанхамона. Среди них было изображение ракеты, корпус которой находился в подземной пусковой шахте, а коническая кабина возвышалась над землей, среди пальм и жирафов.

Этот рисунок привлек внимание инженера Стюарта У. Гринвуда, который в то время работал в NASA. В своей статье в журнале «Ancient Skies» (номер за июль-август 1977 года) он отмечал, что особенности древнего рисунка указывают на знание сложной технологии космических полетов, и обращал внимание на четыре «в высшей степени любопытные» детали. (1) «Поперечное сечение аэродинамических крыльев, окружающих ракету», напоминает «стенки трубопроводов, использующихся для создания тяги». (2) Головная часть ракеты, возвышающаяся над землей, похожа на космическую капсулу «Джемини» расположением иллюминаторов, а также (3) обожженной поверхностью и закругленным концом. (4) Необычный штырь, похожий на те, что безуспешно испытывались NASA и были предназначены для стабилизации капсулы; однако рисунок дает основания предполагать, что этот штырь был выдвигаемым, что решало проблему перегрева, оказавшуюся непреодолимой для NASA.

По оценке Гринвуда, «если относительное расположение головной части ракеты и штыря, изображенного на рисунке, соответствовало полету в пределах атмосферы, то наклонная ударная волна от носовой части входила бы в отверстие трубопроводов тяги со скоростью 3 маха (то есть в три раза выше скорости звука)».

4 октября 1957 года Советский Союз вывел на орбиту первый в истории искусственный спутник Земли, и человечество вступило на путь, который привел его на Луну, а его космические зонды на окраину Солнечной системы и даже за ее пределы.

12 июля 1988 года Советский Союз запустил беспилотный космический аппарат «Фобос-2», который, возможно, стал участником первых в истории человечества звездных войн — не американской Стратегической оборонной инициативы (СОИ), получившей название «Звездные войны», а настоящей войны с участием инопланетян.

«Фобос-2» был вторым беспилотным аппаратом, запущенным к Марсу; его собрат «Фобос-1» стартовал с Земли в июле 1988 года и был потерян — вероятно, из-за ошибки в команде управления — два месяца спустя. «Фобос-2» благополучно добрался до Марса и в январе 1989 года вышел на орбиту вокруг планеты. Это был первый шаг к намеченной цели — перейти на такую орбиту, чтобы лететь «в паре» со спутником Марса Фобосом (отсюда и название космического зонда) и исследовать его при помощи сложнейшего оборудования, включавшего два комплекта приборов, которые должны были опуститься на поверхность спутника.

Все шло по расписанию, пока «Фобос-2» не поравнялся с марсианским спутником. Затем, 28 марта 1989 года Центр управления полетом сообщил о внезапно возникших «проблемах связи» с космическим аппаратом. Официальное советское агентство новостей ТАСС сообщило, что «Фобос-2» не связался с Землей после того, как завершил облет марсианского спутника Фобос. Специалисты из Центра управления полетом не смогли установить устойчивую радиосвязь.

Эти признания оставляли впечатление, что проблема не является неразрешимой, и сопровождались заявлениями, что специалисты Центра управления принимают меры, чтобы восстановить связь. Руководители советской космической программы и многие западные специалисты знали, что полет к Фобосу потребовал значительных финансовых затрат, стоил огромных трудов и был очень важен с точки зрения престижа. Запуск аппарата был произведен Советским Союзом, но сам проект стал результатом беспрецедентного международного сотрудничества тринадцати европейских стран (в том числе Европейского космического агентства и основных французских и немецких научных институтов), которые участвовали в программе официально, а также британских и американских ученых, внесших в работу «личный» вклад (с одобрения своих правительств). Поэтому было вполне объяснимо, что поначалу «проблема» была названа потерей связи, которую можно восстановить за несколько дней. Советское телевидение и пресса преуменьшали серьезность ситуации, подчеркивая усилия, которые предпринимались для восстановления связи с космическим аппаратом. Американские ученые, связанные с программой, не были официально информированы о природе возникшей проблемы и полагали, что потеря связи была вызвана сбоем в работе маломощного запасного передатчика, который стал использоваться после поломки основного.

Однако на следующий день, когда широкую публику все еще уверяли в возможности восстановления радиосвязи, высокопоставленные чиновники Главкосмоса, советского космического агентства, намекнули, что на самом деле такой надежды нет. «С вероятностью девяносто девять процентов „Фобос-2“ потерян», — заявил в тот же день Николай Семенов, но на его слова — то, что потерян не контакт, а сам аппарат — не обратили особого внимания.

30 марта в специальном репортаже из Москвы для «The New York Times» Эстер Б. Фрейн отмечала, что «Время», основная вечерняя программа новостей на советском телевидении, скороговоркой сообщила плохие новости о «Фобосе» и вместо этого сосредоточилась на исследованиях, которые космический аппарат к этому моменту уже успешно завершил. Выступавшие в программе советские ученые «продемонстрировали несколько изображений, но в то же время заявили, что еще не ясно, какие ключи они дают для понимания Марса, Фобоса, Солнца и космического пространства».