тронет, поняла я. Не ударит, не сможет изнасиловать, пока знак Деймоса действует. А это означало, что я пусть и в относительной, но безопасности. Время не на моей стороне, остается постараться воспользоваться им с умом.

— А я должна отвечать? — заставила себя выпрямиться, вздернув подбородок.

— Ты должна слушаться, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Возможно, ты забыла о том, в каком положении находишься. Твои подопечные у нас. Лили и Кай очень расстроятся, узнав, что тебя не интересует их судьба.

— Лили и Кай не позволят меня принуждать и всё понимают, — произнесла я ровно, хотя внутренне дрожала.

Но понимала, что стоит показать слабину, Доран почувствует большую власть. Пусть лучше думает, что мне на всё плевать после смерти мужа.

Доран прищурился, глядя в мои глаза оценивающе. Злость отступала под действием здравого смысла.

— Можешь что угодно говорить, но ты не позволишь им навредить, — слова звучали сухо, обжигали холодом, отчего мелкая дрожь пробежала по телу. — Не хочешь говорить, как обожгла меня, будем выяснять иначе, — он взмахом руки указал на лекаря.

Тот с угрюмой гримасой на лице вытянул из кармана флакон с голубоватой жидкостью.

Вот теперь стало страшно. Под препаратом я могу выдать Айвирену, свой план… О Древо, я могу рассказать о ребёнке. И тогда его ничто не спасёт.

— Я расскажу, — судорожно выдохнула, сжав дрожащими пальцами полы халата, чтобы раздвинуть их, а потом и расстегнуть пуговицы ворота сорочки.

— Что это? — скривился Доран, разглядывая знак на коже.

— Деймос начертал его, чтобы ни один мужчина, кроме него, не мог ко мне прикоснуться. И мне интересно, почему он все ещё не потерял силу, если заклинатель погиб, — я впилась пытливым взглядом в лицо Дорана.

Хоть капельку сомнений, хоть что-нибудь, за что можно зацепиться надежде на чудо. Я не могу, я не хочу верить, что Деймоса больше нет. Доран нахмурился, задумавшись об ответе. И мелькнул в голубых глазах страх, отчего сердце в груди забилось чаще, готовое вырваться наружу.

— Может, Деймос все ещё жив, — хмыкнул он, возвращая привычное презрительное добродушие. — Лежит изломанный после падения с обрыва. Гармонты, знаешь ли, плохо летают без крыльев.

Дыхание застыло в глотке, комната подернулась пеленой. Огромных трудов стоило заставить себя вздохнуть, не отвернуться, подавить боль и тоску, заменив их злостью. Доран в очередной раз отнял у меня всё. Но теперь я не слабая девчонка, которая может только бежать и плакать. Я вырвусь из его лап, спасу своего ребенка и добьюсь наказания для него. Не знаю как, не знаю какими средствами, но Доран получит по заслугам.

— Проверь этот знак, — приказал альв, недовольно нахмурив брови. Кажется, ожидал иной реакции. Истерики, проклятий, представления, но не молчаливой ярости. — А ты, Айлирана, готовься. Тебя ждёт встреча с Бертом. Если не получишь артефакт-ключ, лишишься Лили. Торговаться я не намерен. Подведешь меня — вечером получишь её голову, — он зло рассмеялся. — На золотом блюде, так и быть. Ты же королева.

Оставив меня трястись в бессильной ярости и страхе за подопечную, Доран ушел. Лекарь подошёл ко мне, взял за руку и провёл к кровати, помогая сесть.

— Не надо больше успокоительных, — я взмахнула рукой, заметив, что он извлек из чемоданчика знакомый состав. — Я справлюсь без них.

Успокоительные подавляют алетерну, а она мне нужна. Не просто так Доран хочет получить артефакт-ключ. Не просто так привел меня во дворец. Если бы он желал только тело, то спрятал бы меня от окружающих. Ему нужны и мои способности. А это означало, что скоро меня приведут к Древу. И там начнёт воплощаться в жизнь мой отчаянный план.

— Вам плохо, — покачала головой лекарь, коснувшись моего лба ладонью и направляя волну магии.

Плохо? Этого слова недостаточно, чтобы описать ту боль и тоску, что разрывают кровоточащее сердце. Кажется, меня уже нет, я осталась там, вместе с Деймосом на краю обрыва. А здесь находится пустая оболочка, которая живет и существует только ради тех, кого пытается защитить. Наш с Деймосом ребенок, Лили, Кай, иллеми. Ради них я задвигаю в дальний уголок души все свои переживания, ради них сражаюсь. И отчаянно верю, что борьба не пройдет напрасно, что этот кошмар закончится и наступит тот день, когда я вновь смогу искренне улыбаться.

— Не понимаю, почему вы поддерживаете его? Если у гармонтов появится доказательство, они избавятся от Дорана.

— Вы же прекрасно понимаете, что Древо погибает. Все, что сейчас происходит — жалкая возня на пороге гибели. Но Доран утверждает, что может всё изменить.

— И вы верите?

— А вы можете обещать, что способны что-то изменить?

— Нет, не могу, — я опустила взгляд к лежащим на коленях ладоням.

Мелькали моменты, когда я почти верила, что ничего не могу и ни на что не способна. Сомнений и страхов не избежать, главное, чтобы вера была сильнее их.

— А он обещает, что спасёт этот мир. Иногда нужно поддержать зло для всеобщего блага.

— Как бы это благо не вылилось в ещё большее зло. Доран не спаситель, он действует лишь в своих интересах. Свою жизнь он пытается спасти.

— Главное, что он знает способ, — лекарь отвернулся к своему чемоданчику, чтобы намешать лечебный отвар.

Альв напоил меня лекарствами, обработал раны, вновь перебинтовал их, решив подольше подержать под лечебной мазью. Отвар отгонял бессилие, возвращал силы телу и ясность сознанию. Мне удалось уже самой привести себя в порядок. Доран предупредил о встрече с возможным союзником, и я собиралась ею воспользоваться. Прежде считала, что Берта тоже убили, но весть о том, что он жив, порадовала. Деймос доверял ему, а у меня и нет выбора. Тоже придётся довериться.

Из покоев меня выводили под конвоем, который со стороны напоминал охрану королевы. Доран шагал рядом. Он не забыл вновь упомянуть о приставленном к горлу Лили лезвии меча и теперь самодовольно улыбался. Хотя его улыбка могла быть связана с тем, что лекарь обещал избавить меня от знака, а Дорана от препятствия.

Слуги приостанавливались, глядя на меня и шепчась украдкой. Наверное, ходит множество слухов и догадок о том, что на самом деле произошло с повелителем. Пока шли, я гадала про себя, где произойдёт встреча с Бертом. В его кабинете, гарнизоне, отдельной гостиной? Но Берт решил всех опередить. Судя по мелькнувшей гримасе на