— Гоша? — не поверила своим глазам Хэ. Человек обернулся, и тут она поняла, что ошиблась. У него было другое лицо.

— Извините.

— Ничего, бывает, — улыбнулся человек и пошёл своей дорогой.

Хэ замерла на несколько мгновений, потом вдруг выхватила пистолет и закричала пронзительным голосом:

— Стоять!

Человек обернулся и выстрелил первым — это был Седой. В руке у него оказался большой «магнум». Выстрелив, сразу побежал. Тяжёлая пуля оторвала хрупкую, как фарфоровая статуэтка, Хэ от земли, швырнула в успевший подтаять снежный сугроб. Она умерла, не успев ни о чём подумать. Сейчас её, мёртвую, маленькую, хрупкую, легко можно было засунуть в большой чемодан и вывезти в Корею, чтобы похоронить в родной земле, но некому было это сделать.

Лис, выхватив пистолет, встал на одно колено и прицелился. Красный хохолок был хорошо виден на белом фоне.

— Лицом к стене! — Голос у конвоира был резкий, как звук плети.

Лобстер повернулся к стене и под бренчание ключей стал изучать её неровную поверхность: застывшие в краске волоски от кистей, пупырышки, шероховатости. Он подумал, что стена похожа на выжженную пустыню.

— Пошёл!

Он вошёл в камеру. Дверь за ним с грохотом захлопнулась. Камера была узкая и длинная, как пенал. Кровать с дистрофичным плоским матрасом, железный стол, привинченный табурет. Около двери жёлтый унитаз и умывальник с отбитой эмалью. «А что, очень даже приличная обстановка, — подумал Лобстер, оглядев камеру. — Есть возможность подумать, помечтать. Набросать какую-нибудь забавную программку».

Его арестовали, когда пришла весть о гибели Хэ. Вернее, тот человек, который принёс эту весть, его и арестовал. Поскольку весть о смерти была раньше ареста, он уже ничуть не переживал, что его посадили в камеру, ему теперь было всё равно — дядя Паша оказался человеком слова. В его послании в Управление ФСБ был документально зафиксирован каждый их шаг по взлому, так что отпираться было абсолютно бесполезно. Да он, собственно говоря, и не отпирался.

От нечего делать стал считать погибших из-за проклятого взлома. Поскольку стены были покрыты масляной краской до самого потолка, а пишущих принадлежностей ему не оставили, он подставил палец под кран и принялся оставлять на стене рядом с умывальником мокрые полосы: Белка — раз, киллер — два, Гоша — три, Никотиныч — четыре, дядя Паша — пять, Хэ — шесть. Миранда тоже чуть не погибла. Но теперь-то у неё всё будет хорошо: улетит в далёкие страны, где светло, тепло и мухи не кусают, забудет обо всём через месяцок, будет жить-поживать и детишек рожать. А сон-то в руку был — убил он Хэ. Не сам, конечно, косвенно, но убил. А началось всё с того, что Никотинычу в башку пришла идея свистнуть деньги на создание лаборатории искусственного интеллекта. Сделать машину, у которой «мозг» будет покруче человеческого. А человек — это кто? Создание Божье? Получается, что решил он потягаться с самим Богом в своём корыстном стремлении. И что из этого вышло? Лобстер вспомнил новеллу Акутагавы о паутине, по которой грешники пытаются выбраться из бездны ада, но когда слишком много цепляется их на эту тонкую нить, она не выдерживает и рвётся, и тогда все падают в бездну. Вот и на эту паутину мировую, которая дала людям необыкновенную возможность общаться друг с другом, вдруг поналипло много всякого народу, который стал ломать банки, извлекать из военных терминалов секретные программы, воровать «ноу-хау»… А паутина возьми и оборвись! И все, кто на ней был, упали в бездну. Остался только он да Миранда…

Генерал-майор оторвал тяжёлый взгляд от бумаг на столе, посмотрел на мнущегося у двери полковника с папкой под мышкой.

— Разрешите, товарищ генерал?

— Проходи!

Полковник сел, выложил из папки бумаги, нацепил на нос очки.

— Давай! — кивнул генерал.

— Ситуация такая: англичане требуют выдачи.

— Какая ещё, к чёрту, выдача! Сгноить его надо в камере без суда и следствия за все его грехи!

— Без суда и следствия не получится — иностранный интерес слишком большой. Случай более чем занимательный: он ведь первый раз залез — ничего не взял, второй раз залез — взял всё, но куда эти деньги делись, одному Богу известно. Англичане рвут и мечут, говорят, дайте нам этого Лобстера, мы ему на ноги «испанские сапоги» наденем.

— Уроды! — смачно сказал генерал. — Но я бы всё-таки его сгноил.

— Зачем же? Если уж эти золотые мозги настолько преступны, то и использовать их надо соответствующим образом. У нас появилась великолепная возможность внедрить Ипатьева. Пускай ломает их высокие технологии, а мы всегда можем откреститься — сами просили отдать!

— А если этот Лобстер и от них, и от нас свалит? — спросил генерал.

— Далеко не свалит. Они ведь все, как мухи, на интернетовскую паутину липнут. Она их и хлеб, и вино, и развлечения.

— Ладно, давай свою бумажку. — Генерал взял ручку и поставил свою размашистую подпись под разрешением на выдачу Лобстера.

В самолёт английской компании «Бритиш эарвэйз» поднялся последний пассажир, стюардесса скрылась в тёмном проёме, но люк тем не менее не закрывался и трап стоял на месте.

К самолёту на большой скорости подъехала «Волга», из которой двое дюжих молодцев в строгих костюмах вывели Лобстера. Не менее дюжие молодцы тут же появились из люка, спустились по трапу, подхватили Лобстера и повели его в самолёт. Перед тем как нырнуть в утробу самолёта, Лобстер оглянулся и с печальной улыбкой посмотрел на здание аэропорта Шереметьево-2. «Я здесь бывал, я здесь ломал!» — неожиданно громко пропел Лобстер под удивлёнными взглядами англичан.

В небольшом уютном зале Интернет-кафе в этот вечерний час было многолюдно. Кто сидел за экраном монитора, кто болтал с друзьями, кто потягивал напитки. Все места были заняты.

Кудрявый паренёк лет пятнадцати склонился над «клавой». Его пальцы блуждали над клавишами, выискивая нужные буквы. Он собирался написать любовное послание девушке, с которой познакомился в прошлое воскресенье на дискотеке. Наконец он нашёл нужную букву, нажал на клавишу, уставился в монитор. Ему нужна была буква «В», а вместо неё вдруг появилась буква «X», да не одна, а сразу несколько, буквы стали размножаться на мониторе с катастрофической скоростью: сначала по четыре, потом по восемь, потом целыми строками. Парень решил, что заело кнопку, поднял клавиатуру, перевернул вверх ногами и энергично потряс, но буква «X» продолжала заполнять собой весь экран.

— Ребята, у меня что-то с машиной случилось! — закричал он на весь зал.

— И у меня! У меня тоже! — донеслось вдруг из разных концов зала. — Конкретно заглючило! Да!

— У тебя что делает?

— Как что — букву «ХЭ» херачит!

— Сам ты буква «ХЭ»! Это же «икс» латинский!

— Ну, это ещё как посмотреть. Я регистр не переключал!