…стало легче, когда я вернулся на службу. Во время болезни доктор Ланарк навещал меня еженедельно. Он так гордился моим выздоровлением, словно это было его личной заслугой. Через несколько дней рутинной работы мне наконец-то доверили интересное дело — вывести на чистую воду респектабельного господина, который вел двойную жизнь. Я снова с головой погрузился в работу, но уже не отдавался ей с прежней страстью и самозабвением. Теперь я понимал, как опасно…

…громадным камином. Мы пили пиво, сплетничали о работе и коллегах-детективах. Иногда просто сидели, смакуя содержимое своих кружек и прислушиваясь к разговорам посетителей. Ивэн часто делился со мной подробностями своих любовных побед — он менял женщин как перчатки, — а я рассказывал ему о Саре.

Я начал ухаживать за ней ранней весной. Однажды мы случайно столкнулись в кабинете доктора Ланарка. Я собирался уходить, на улице уже стемнело, и Сара попросила меня проводить ее. Мы дошли до особняка ее родителей на Монтегю-сквер, разговор случайно зашел о планах на выходные, и мы договорились встретиться в Риджентс-парке в субботу. Не помню, кто первым предложил отправиться на прогулку, но совершенно уверен, что у меня и в мыслях не было приударить за Сарой.

Прогулка, однако, оказалась весьма приятной, и мы решили встретиться в следующую субботу. Так наши свидания стали постоянными. Поначалу мы чувствовали себя скованно, но постепенно общность интересов помогла преодолеть смущение. Мы оба любили чтение и истории о преступлениях, поэтому без конца обсуждали прочитанные книги и знаменитых злодеев. Помню, как смеялись мы над описанием профессии детектива в рассказах Конан-Дойля и долго спорили о «Странной истории доктора Джекилла и мистера Хайда» Стивенсона. Я обожал эту книгу. Сара же, напротив, находила ее пугающей.

Тем не менее рядом с Сарой я никогда не ощущал себя так раскованно, как с Ивэном. Меня не покидало тревожное чувство, что она словно чего-то ждет от меня, что у наших встреч есть некая неведомая мне тайная цель. Я поделился своими наблюдениями с Ивэном. В свойственной ему грубоватой манере Ивэн разрешил мои сомнения.

— Она хочет, чтобы ты поцеловал ее, болван ты этакий, — усмехнулся он.

В ту же субботу, желая разрядить напряжение, я прижался губами к Сариным губам, как только мы свернули на боковую аллею. Она вздохнула и припала ко мне всем телом. Знаю, я не должен был так поступать, но…

…пил и мечтал о побеге. Я был словно зверь в капкане — чем сильнее бился, тем больше запутывался в силках. И вот в последнюю пятницу перед Рождеством все встало на свои места. У нас состоялся долгий неприятный разговор с доктором Ланарком, из которого я уяснил, что либо я женюсь на его дочери и становлюсь младшим партнером, либо лишусь всего — заработка, карьеры, а также его отеческой любви и уважения. Целую неделю я просидел в своей комнате, пытаясь смириться с этой мыслью. Рассуждал я так: вряд ли я утрачу больше, чем приобрету. Для чего мне свобода? За нее не купишь хлеба, она не согреет промозглой ночью и не напоит допьяна, заставив забыть о горечи существования. Свобода не для таких, как я, говорил я себе. Пора выбросить из головы мысли о ней, отказаться от нее, как я отказался от Анжелины. Я буду благоразумен. Я постараюсь забыть.

Праздничный вечер я провел с Ланарками. Собрался полный дом гостей: дядюшки, племянницы, друзья и соседи. Я помню громадный камин, красавицу елку, увешанную сверкающими побрякушками, запотевшие оконные рамы, подносы с бокалами, до краев наполненные шампанским… и внезапное отвращение, когда я увидел Сару под руку с отцом, и застывшее на лицах обоих ожидание. В середине вечера я болтал с Ивэном, когда чья-то рука взяла меня под локоть. Я обернулся и увидел Ланарка. Ивэн значительно приподнял бровь.

— На пару слов, мальчик мой, — прошептал Ланарк. Я последовал за моим работодателем в коридор. По сравнению с гостиной там было холодно и темно, к тому же мимо нас без конца сновали слуги.

— Твое присутствие здесь означает согласие? — тихо спросил доктор.

Я кивнул.

— И что же?

— Сэр, я прошу руки вашей дочери, — пробубнил я словно автомат, рассматривая затейливый узор на ковре.

Когда я поднял глаза на доктора, он улыбался. Что означала эта улыбка? Облегчение? Радость? Возможно. Однако мне показалось, что в улыбке доктора светилось торжество. Он победил, а я проиграл. Ланарк не стал медлить. Он тут же вернулся к гостям, и вскоре я услышал, как, пытаясь перекричать шум, доктор объявляет…

…разрываясь между работой и приготовлениями к свадьбе. Теперь мне редко удавалось выбраться в «Белого медведя» поболтать с Ивэном. Нас обоих все больше засасывала жизненная рутина.

Но однажды солнечным июньским днем все изменилось — изменилось внезапно, окончательно, бесповоротно. Я шел через Риджентс-парк, направляясь к дому Ланарков. Стоял чудесный вечер: теплый воздух, глубокая небесная синева, яркие дамские зонтики в сгущающихся сумерках. В такие вечера невольно смотришь на мир с оптимизмом. Я брел по аллее, полностью уйдя в свои мысли. Внезапно, когда я проходил мимо озера, вдали показался женский силуэт в белом. Когда женщина приблизилась, в груди у меня что-то дрогнуло. Залаяла собака, я невольно оглянулся, а когда снова перевел на нее взгляд… О, эти глаза! Эти губы! Она сменила прическу, но сходство было поразительным! Я стоял как вкопанный, не в силах отвести от нее взгляд. А затем случилось чудо.

Она увидела меня и остановилась. Улыбнулась, заговорила. И вот мы уже сидели за столиком в саду, словно старые приятели. Нам не было никакого дела до прекрасного летнего вечера. Мы не сводили друг с друга глаз. Ее зрачки были словно два бездонных колодца. Наш разговор… не помню, о чем мы говорили, но окружающий мир словно перестал существовать, мы как будто очутились одни на блаженном сказочном острове, где время остановилось. Моя речь лилась свободно, словно река. Обычно в присутствии дам я смущаюсь и запинаюсь, мучительно раздумывая над тем, с чего начать разговор, но рядом с Анжелиной я словно оказался в ином мире. Все различия ушли, и мы парили над землей, счастливые и изумленные, словно на нас не действовали законы земного притяжения…

Медовый месяц мы провели на деньги отца моей жены в Соединенных Штатах. До Нью-Йорка плыли на круизном пароходе, затем отправились на Запад по железной дороге. Мы фотографировались на фоне Большого Каньона в Колорадо; ходили по театрам и магазинам в веселом Сан-Франциско; любовались на гигантские секвойи. Незабываемая поездка. Чего нельзя сказать о нашем браке, который с первого дня был сплошным притворством.

Все началось с письма Анжелины. Оно пришло спустя три дня после свадьбы. Еще не распечатав письмо, я ощутил стеснение в груди и уже знал, что находится внутри. Волшебные, удивительные слова! Так значит, наш разговор в Риджентс-парке не был сладким сном! Письмо оказалось кратким, но содержало в себе все. Внизу шла подпись черными чернилами. Анжелина Вьерж. Удивительно, какое пламя и какую боль рождали в моей душе эти буквы!