Хотелось себя пожалеть. Будь настроение хотя бы немного другим, можно было бы вспомнить, что ее любит дед, сын, папа, в конце концов, который чувствует себя виноватым и не звонит, потому что стесняется, а вовсе не потому, что злится. А еще есть где-то муж, который вчера хотел помириться, но Маша сбежала. И именно в это утро, когда она так остро прочувствовала свое одиночество, вдруг стала ясна причина побега. Что скажут окружающие, если она простит? Они будут обличать, считать, что она унизилась, растоптала свою гордость. Как просто советовать: будь гордой и независимой. И как невообразимо трудно следовать этому совету!

Конверт она открыла в такси. Там лежала короткая записка и тысяча евро. В записке была всего пара строчек: «Помирись с отцом и мужем. Хотя бы попытайся. Целую. Люблю. Мама».

Маша бросилась набирать мамин номер, но она уже отключила трубку.

– Спасибо, мамуля, – прошептала Маша, размазывая по лицу жгучие теплые слезы. Мама всегда любила и будет любить ее. Очень странно, по-своему, но обязательно будет.

Слезы высохли, освежив настроение. Словно вместе с ними испарилось что-то еще, что мешало дышать и жить.

«Душа, умытая слезами», – она улыбнулась и задремала.

Домой Маша заезжать не стала, сразу отправившись на работу. Каково же было ее удивление, когда, проходя мимо приемной Алины, она увидела подругу сидящей на подоконнике в позе роденовского мыслителя.

– А ты-то что тут в такую рань делаешь? – ахнула Маша.

Шульгина от неожиданности чуть не свалилась с подоконника. И все от той же неожиданности честно призналась:

– Стихи пишу.

– Поздравляю. Все так хорошо, что душа поет?

– Нет, все так плохо, что она плачет. Ты была права, он подлец.

– Кто?

– Олег, – недоуменно хлопнула ресницами Аля. – А что, есть еще варианты?

– Ну, варианты есть всегда, пока рядом с нами есть мужчины.

– Машуня, мне так стыдно. Прости меня, а? Пожалуйста! Я так виновата, что его у тебя отбила. Но ты же сама понимаешь, все было к лучшему. Глупо ссориться из-за мужика. Я же вижу, что ты на меня из-за этого дуешься.

– Я? Дуюсь? Да с чего ты взяла? – Маша напряженно рассмеялась. – Разве в Ленском дело?

– А в чем?

– Не в чем, а в ком! Ладно, раз уж ты первая начала. Зачем ты покрываешь Гусеву?

– Покрываю? Матом? Нет, мне, конечно, не всегда нравится ее резкость, но я никогда…

– Алина, не юли! Я о другом!

– У меня моральных сил юлить нет. Я просто не поняла, – покаялась Шульгина. – Вот напрягаю мозг, а не доходит.

– С кем в ресторане была Гусева? С моим мужем? Только не смей врать!

– Ты из-за этого обижалась? Маша, я тебе клянусь, не видела я там Гусеву! А Алексея видела, он почти сразу же после тебя ушел. Честное слово! Я не знаю, как доказать, но это правда. Чистейшая. Давай у Ритки просто спросим, с кем она там была, и все. Тем более, что с тем мужиком, с которым она встречалась тогда, у нее ничего не вышло. Там кто-то кого-то бросил.

– Как интересно. Ее, значит, бросили, а у меня как раз муж обратно домой просится. Вот это номер!

– Маша, она не могла! Ты что? С ума сошла?

– Ты же смогла с Ленским.

Шульгина виновато покраснела.

– Ладно, не имеет значения. Я тебе верю.

– Верь, пожалуйста. А то мне и так плохо. Но Ритку все же надо спросить. Раз там все кончено, вдруг она скажет. Хочешь, я спрошу? Я могу ей сейчас позвонить, а ты по параллельному телефону послушаешь. Тебе она не скажет, а мне запросто. Гусева сейчас как раз на работу едет. Давай, а? Чтобы все недоразумения разрешились.

– Ну, давай, – с некоторым сомнением протянула Маша. Ей вдруг стало страшно. А что, если Рита сейчас признается?

Но Алина уже набирала номер, сидя в кресле шефа.

Маша торопливо сняла трубку.

– Рита, привет, это я! – Шульгина говорила радостным звонким голосом, как пионерка, читающая стих на торжественной линейке.

– Чего орешь-то? – недовольно проворчала Рита.

– Как жизнь? Полегчало?

– И это спрашивает человек, вывший мне вчера в трубку дурным голосом?

– Именно. Мне, например, уже полегчало.

– Поздравляю. У тебя развивается иммунитет на мужские предательства. Скоро станешь на сто процентов стрессоустойчивой.

– Ритка, я спросить хотела. У тебя с Алексеем что-нибудь было?

– Его Артем звали, а не Алексей.

– Нет, я про Машиного мужа.

– Про кого? – Гусева радостно заржала. – Про Маниного мужа? Ты что, напилась с утра?

– Мне нужно знать. Это очень важно.

– Знаешь, Шульгина, у меня гадский характер, я вредная, злобная стерва. Но чтобы переспать с мужем самой близкой подруги – это ты меня сейчас обидела.

– Ритуся, ну, не обижайся, пожалуйста! – залебезила Алина. – Просто я вдруг подумала, как-то странно все совпало: у Мани муж ушел, у тебя кто-то появился, а когда мы пришли в ресторан, то там оказались вы с Алексеем.

– В какой ресторан? Ты бредишь?

– Ну, помнишь, Маша тебя в ресторане встретила?

– Конечно, помню. Я в рестораны не часто хожу, пальцев на одной ноге хватит, чтобы перечесть. Только при чем тут Алексей? Я там с Тёмой была. И, кстати, тебя я там не видела. Собственно, мы там и не были, можно сказать. Представляешь, пригласил девушку в ресторан! Сели за столик, я в туалет, носик припудрить и все такое, возвращаюсь, а он ноет: «Пошли отсюда, здесь слишком дорого!» Нет, ну такое свинство! Мало того, он еще и на работе трепаться начал про цены. Его Вадик спрашивает, что, мол, ты там забыл, а этот недоумок и отвечает, что меня покормить водил. Вот Вадик-то порадовался. Полдня трясся как припадочный от смеха. А мы ведь Тёмин успех отмечать ходили. Ему рекламу заказали для транспортной фирмы. С ума сойти, контора называется «Везун». Прямо как «несун». Так хозяйку ничего не устраивало. Морда как тазик, маникюр рябиновый, костюм изумрудный, зубы золотые. Я и подсказала ему просто написать название, кратко услуги и на две третьих рекламной площади подретушированный фэйс хозяйки. Кстати, рожу ее жуткую я практически целиком перерисовала. Тетка там в экстазе скакала, чуть офис нам на радостях не разнесла. Собственно, его первый сданный заказ мы и хотели отметить, он же деньги за него получил. По идее – мои деньги. И решил сэкономить. Заодно Вадика развлек.

– А Вадик, это тот, с приятным голосом? – робко уточнила Алина.

– Именно. И сам он хорош собой, как гибрид колобка со Шварценеггером.

– Такой красивый?

– Такой кругломордый и самоуверенный.

– Ты про него так часто говоришь, просто интересно стало. А с ним у тебя ничего не было?