Из-за напряженности в их отношениях друзья стали еще чаще навещать Руссо, но теперь ходили туда по одному. Минар предпочитал бывать в Монлуи, когда там была одна Тереза. Она, конечно, глупа, но по крайней мере никого не убивала, а пристрастие к шахматам у Минара шло на убыль по мере того, как он все больше увлекался логическими умозаключениями, которые делал при помощи растущей коллекции «счетных машин» — тех самых «плетенок» из ниток и бумажек, на изготовление которых тратил столько времени. Ферран же приходил к Руссо, когда тот был дома, нарушал его уединение, навязывая ему многочасовые партии в шахматы, а сам тем временем пытался набраться мужества для встречи с хмурым Минаром.

Именно во время этих шахматных партий Минар прокрадывался в пустую рабочую комнату Руссо, все еще надеясь обнаружить неопровержимые улики преступления, логическое доказательство которого грозило затянуться до бесконечности или по крайней мере до тех пор, пока у Минара будет достаточно бумаги и ниток и пространства на полу, где можно раскладывать логические узоры. Карманы Минара заполняли клочки бумаги, где были написаны слова «если», «тогда» или «переходит» и фразы типа «возможная вина», «некое желание» и «тайная жизнь». Минар обращался с этими клочками крайне небрежно, и порой, когда он рылся в карманах в поисках чего-то совсем другого, они сыпались на пол, словно зловещий снег; однажды, обыскивая павильон Руссо, он выронил клочок бумаги, на котором было написано лишь одно слово — «УБИЙЦА!» и который Руссо впоследствии обнаружил у себя на столе.

Минар продолжал также навещать отца Бертье, принося ему части «Энциклопедии» Розье и все больше обогащаясь. Среди друзей и знакомых Руссо в Париже стали распространяться слухи и о важной работе, которую он предпринял, и об умопомешательстве, которое надвигалось на него вследствие одиночества, беспрерывных размышлений и простой жизни. Руссо интересовались не только Минар и Бертье; однажды вечером, перемахнув через стену и поднявшись на крыльцо, Минар увидел в комнате Руссо рывшегося у него в бумагах незнакомого человека.

— Вы кто? — спросил Минар.

Незнакомец вздрогнул, поглядел на пришельца и сказал:

— Я могу задать тот же вопрос вам — поскольку совершенно очевидно, что ни вам, ни мне быть здесь не надлежит.

— Тогда назовите мне свое имя, — потребовал Минар.

— Минар, — сказал незнакомец.

Какое удивительное совпадение, подумал Минар; видимо, его имя не такое уж редкое, как он думал.

— Это не мое настоящее имя, — сказал Минар.

— И не мое, — ответил Минар.

— Вы друг господина Д'Аламбера? — спросил Минар.

— Да, — ответил Минар. — И вы тоже?

— Разумеется. Но на самом деле меня больше интересует «Энциклопедия».

— Разумеется. Меня тоже.

У Минара голова пошла кругом. Продолжать этот сумбурный разговор, видимо, не имело смысла, и Минар (по крайней мере тот, который считал себя Минаром) вернулся домой. Больше ничего подобного не происходило, и Минару даже стало казаться, что это был сон, навеянный его напряженными занятиями со счетной машиной. Однако, поглощенный этими мыслями, он стал еще молчаливее, что, в свою очередь, повлекло ухудшение его отношений с Ферраном.

Наконец однажды утром произошел взрыв.

— Я от вас ухожу, — объявил Ферран.

Минар приоткрыл один заспанный глаз и увидел, что Ферран уже встал и оделся.

— Как это понимать — «ухожу»? — спросил он.

Но заниматься привычными словесными баталиями было уже поздно.

— Я принял твердое решение, Минар. У нас было много счастливых минут, и я хочу помнить только их. Но я боюсь, что наше недовольство друг другом будет чем дальше, тем больше затмевать все, что между нами было хорошего.

Минар понятия не имел, о чем идет речь и почему Ферран так странно выражается. Может, это — воздействие «Энциклопедии» или проклятых романов Руссо и его подражателей. Ферран в последнее время вдруг принялся все это читать, и Минар подозревал, что эти книги были напичканы именно такими бессмысленными идеями, вошедшими в моду по вине их соседа-убийцы.

— Я еще посплю, — сказал Минар и тут же уснул. Некоторое время спустя Минара разбудил какой-то шум, прервавший сладостные сны о клочках бумаги и нитках, которые тысячекратно подтвердили все его подозрения. Он услышал стук копыт, поскрипывание кареты, какие-то взволнованные голоса. Выглянув в окно, Минар увидел Терезу, она стояла на дорожке и кричала кучеру:

— Он уже уехал!

— Но у нас ордер на его арест!

— Какое мне дело до ваших ордеров! Его здесь нет, понятно?

Пришли за Ферраном? А может, у них есть ордер на его собственный арест? Минар соскочил с кровати, прыгая на одной ноге, натянул чулок, потом другой, надел верхнюю одежду на ночную рубашку и, совсем забыв о шляпе, начал торопливо собирать вещи. Счетная машина тут же превратилась в невообразимый клубок, из которого на пол падали оторвавшиеся клочки бумаги. А деньги! Это же самое главное! Скоро начнут стучаться в его дверь и его, Минара, потребуют к ответу. В чем его обвиняют? В убийстве Жаклин? Или в присвоении «Энциклопедии» Розье? Или в каком-нибудь другом преступлении, о котором он даже не слыхивал?

Нет, убежать не удастся. Минару казалось, что снаружи собралось десятка два карет и добрая сотня лошадей; может быть, отряд солдат уже окружает дом. Да! Из окна он увидел, как хорошо одетый господин поднялся по ступеням павильона Руссо и посмотрел внутрь через стеклянную дверь. Они собираются напасть на дом Минара через сад!

Минар храбро спрятался под кроватью, откуда осмелился вылезти только через два часа.

Его дом так и не штурмовали, и Минар решил, что ему удалось избежать ареста благодаря Терезе, которая сказала, что ни Феррана, ни Минара нет дома. Может быть, она и дура, заключил Минар, но сегодня утром она помогла ему спасти свою шкуру.

Минар приготовился бежать. Все самые нужные вещи были связаны в узел: одежда, его часть «Энциклопедии» (остальное забрал Ферран) и заработанные им у Бертье деньги. Но куда же отправиться? Минар решил перед уходом навестить Терезу. Она сидела в кухне за столом и плакала.

— Господи, какая ужасная ночь! — простонала Тереза. Она, наверное, слышала последнюю ссору Феррана и Минара. Они давно заметили, что даже негромкий разговор в одном доме был отлично слышен в другом. Минар часто просил Феррана говорить потише, а тот в ответ спрашивал: «Вы что, стыдитесь меня?»

— Да, ужасная, — подтвердил Минар, вспомнив про горшок, который Ферран запустил ему в голову всего лишь за то, что он напомнил Феррану, как громко тот храпит по ночам. — Но он уже уехал.

Тереза опять застонала и, опустив голову, закрыла лицо фартуком.

— По крайней мере его заблаговременно предупредили, — пробормотала она.

— Именно, — согласился Минар. — Я его много раз предупреждал, что этим кончится.