Когда помощник ушел, Роберт Хейли вызвал трех матросов, которым доверял больше других. Он угостил их большой чаркой рома и сказал без всяких предисловий:

— Тебя, Том, тебя, Вилли, и тебя, Джек, я высажу на остров. Вы пойдете к русскому форту, скажете коменданту, что я высадил вас за ослушание, и попросите у русских помощи. Пустите слезу: русские, говорят, добрые люди. В крепости обращайте внимание на все. К вам придет индеец и попросит впустить в крепость. Откройте ему ворота. А самое главное, разузнайте, где у русских хранятся бобровые шкурки. Надо ударить краснокожих по рукам, если они попытаются взять их себе. Я по-королевски вас отблагодарю, если дело кончится удачно. Надо разорить русское гнездо. Тебе будет легко, Том, ты ведь говоришь по-русски, — похлопал он по плечу маленького, щуплого матроса.

Наступил вечер. Капитан Хейли долго молился, перед тем как улечься спать. Ровно в десять часов он задул свечу и, положив под подушку Библию и пистолет, улегся в постель.

Вскоре на бриге все спали. Только вахтенный матрос не уходил с палубы. Он следил за якорными канатами, наблюдал за берегом. Ночью ветер переменился, задул с моря, и бриг стал медленно разворачиваться носом на ветер. В темноте матрос не заметил, как к борту подошла индейская лодка. Переводчик-креол Иван по веревке спустился в нее, и лодка так же бесшумно отошла от брига.

Целый месяц зеленый бриг кружил у острова Ситки — поднимался до Ледяного пролива, входил в ситкинский залив, — и капитан Хейли, спрятавшись за островами, наблюдал в подзорную трубу, что делается в русской крепости. Подойти открыто капитан не отважился. Зеленый бриг снова и снова выходил в море и крейсировал у восточного берега острова.

Повсюду капитан Хейли видел кадьякских зверобоев на байдарках, промышлявших для русских морского бобра. А проклятый зверь будто дразнил капитана: море кишело бобрами. Приходилось проходить мимо, чуть не задевая бархатные шкурки бортами. Матросы принимались стрелять из ружей, но только пугали зверя. Несколько раз капитан Хейли останавливался у индейских селений и пытался приобрести бобров, но индейцы отдавали их неохотно, и только за ружья, порох и свинец. К концу месяца в трюме брига лежали четыреста бобровых шкур. Конечно, бобры в Кантоне стоят дорого, но не о такой добыче мечтал капитан.

Он все чаще и чаще думал о том, сумеют ли индейцы захватить крепость на Ситке, и стал плохо спать.

Как-то вечером, встретив у южного мыса три отбившиеся от партии байдарки, он застрелил кадьякцев, а байдарки утопил.

Наконец наступило долгожданное время! Роберт Хейли обошел с запада приметный южный мыс острова Ситки и направил свой бриг между мысом и лесистым островом. Юго-восточный ветер надувал паруса брига и, как всегда, принес дождливую погоду.

Восточный берег острова высок и лесист. Капитан не боялся идти в тумане, зная, что берега приглубы, а море спокойно. Сквозь поредевший туман он разглядел водопад, потом три сигнальных костра, зажженных на мысу при входе в небольшой заливчик. Здесь находилось индейское селение, настроенное враждебно против русских Робертом Хейли. Отсюда шла протока в пролив Погибших, омывающий с севера остров Ситку. Не выходя в открытое море, индейцы на своих батах могли кратчайшим путем добраться до крепости архистратига Михаила.

Пройдя две мили на запад, капитан Хейли увидел еще два огня на берегу и на глубине пятнадцати сажен положил якорь.

— Спускайте обе шлюпки, Мейлз, да поторапливайтесь, время не терпит. Как якорь, боцман?

— Якорь держит, сэр.

Команда на бриге была отличная, все делалось быстро и правильно. За каких-нибудь полчаса шлюпки были спущены на воду, погружены и отошли от борта.

Большая барабора, или кажим, назначенная для камланий кудесников и разных сборищ, была закрыта изнутри, и у входа стояли два вооруженных воина. В бараборе собрались на совет вожди не только с острова Ситки, но и со всех окрестных селений, расположенных на островах и на берегах проливов.

Решался важный вопрос: как быть с русскими? Согласились на продажу Ситки и подписали мирный договор с правителем Барановым три колошских вождя: Скаутлельт — вождь индейцев, живущих на морской стороне острова, Каунхан — вождь многочисленного племени стахинцев и Скаатагеч — вождь чилхатских индейцев. Все они были волчьего рода. На совете присутствовали еще девять вождей, и четверо из них — вороньего рода. Такие советы целого народа были незаурядными и созывались очень редко.

У дверей кажима высился столб с гербом хозяина, принадлежащего к вороньему роду. Он был из племени лягушки, и на его гербе красовалась окрашенная в коричневый цвет лягушка. Остальные вожди поставили доски со своими гербами вдоль передней стены кажима. С одной из досок глядела волчья голова с открытой пастью — герб грозного племени кухонтанов. На соседней нарисован орел. На других изображены головы медведя, гуся, вороны, филина, рыбы кижуч, морского петушка и сивуча.

Индейцы-колоши, природные американцы, жили на островах, примыкающих к материку, начиная от реки Колумбии и до горы Святого Ильи на севере. Их можно назвать морскими индейцами, вся их жизнь связана с морем в отличие от индейцев, обитающих на материке, в лесах.

Колоши разделяют себя на два рода: волчий и вороний. Индеец волчьего рода заочно называет индейца вороньего рода чужим, а в глаза зятем или шурином, ибо колоши женятся только на чужеродной. Так же поступают и индейцы вороньего рода. Однородцы называют друг друга земляками и друзьями. Оба колошских рода делятся на несколько племен, носящих название какого-нибудь зверя, птицы или рыбы. Каждое племя имеет свой знак или герб, на котором изображено животное, именем которого названо племя…

Внутри кажима густой табачный дым ел глаза. Индейцы курили трубки без перерыва. Сначала вожди были согласны со Скаутлельтом. Правитель Баранов слыл грозным, но справедливым человеком, и все считали, что лучше жить с ним в мире. Но племянник Скаутлельта Котлеан после разговора с капитаном Робертом Хейли стал рьяно выступать против своего дяди и сумел склонить некоторых вождей к войне против русских.

На совете Котлеан обвинил Скаутлельта в трусости.

— Ты, которого все боятся, крестился и стал прислуживать русским. Мы должны, как и прежде, торговать только с теми, кто нам больше платит. Баранова надо гнать с острова, крепость разрушить и построить свою. Если ты стар и немощен, я буду воевать вместо тебя… Может быть, ты боишься русских?

Вожди посмотрели на Скаутлельта. Он сидел, склонив голову. На ушах его хорошо заметны восемь дырок, проколотых по числу отпразднованных игрушекnote 24 . Только очень богатый вождь мог позволить себе такой огромный расход. Это вызывало уважение. У остальных было по две-три дырки.

— Кто за войну? — спросил Котлеан. — Пушки, ружья и порох дают англичане. Их корабль придет сегодня к нам.