— Нет, Матео, ты не прав. Ещё как научился. Только не тому, чему надо.

На следующий день мы повернули к долине Мешико. Отказавшись от затеи ограбить манильский галеон, мы предпочли отправиться на противоположный конец долины, где проходила дорога Ялапа — Веракрус: там наверняка найдётся чем поживиться после прибытия казначейского флота.

— Будь у меня приличная сумма, я мог бы вернуться в Мехико, дав на лапу парочке мелких вице-королевских чиновников, — строил планы Матео.

— У меня только горстка какао-бобов, — напомнил ему я.

— Хотя чиновники наверняка потребовали бы не одну пригоршню золота. Представь, рассказы о якобы страшных злодеяниях дона Хулио и его подручных я слышал даже в Маниле.

Вообще-то мы не очень часто заговаривали о доне Хулио, слишком болезненной была эта тема. Да и что тут обсуждать, и так всё было ясно: следует отомстить за нашего друга и наставника и убить Рамона де Альву.

— Но вот тебе, — покачал головой Матео, — тебе я не советовал бы соваться в Мехико, даже будь у тебя гора золота. Знаешь, что я первым делом услышал, высадившись в Акапулько? Меня предупредили — остерегайся Кристо Бастард. Конечно, Кристо на свете полным-полно, но я вопреки всему надеялся, что этой знаменитостью окажется мой старый друг Бастард.

Матео считал, что нам с ним следует и дальше пробавляться грабежами, пока у нас не наберётся сумма, достаточная, чтобы отбыть в Севилью, которую он по-прежнему именовал королевой городов.

— Нам необходимо убраться из Новой Испании на пару лет, не меньше, потому что до тех пор, пока мы не сможем пройтись по Аламеде и главной площади, не опасаясь ареста, нам нечего и думать о борьбе с де Альвой.

Говорить о наших планах более подробно, когда нас могли услышать посторонние, было бы неразумно.

Я был не против отправиться с Матео в Севилью, но меня несколько смущало, что суть его замысла сводилась к тому, чтобы привезти туда из колонии несметные сокровища и зажить в Испании по-королевски, в то время как всё наше богатство на настоящий момент составляла лишь кучка какао-бобов. И вряд ли положение изменится к лучшему: было ясно, что чем дольше мы будем грабить, тем шире разнесётся недобрая слава — и тем больше предосторожностей будут предпринимать купцы.

— Я возлагаю больше надежды на тех, кто прибывает с казначейским флотом, — сказал я в связи с этим Матео. — Видишь ли, многие люди приплывают в Новую Испанию впервые, к колонистам относятся свысока и вовсе не склонны следовать добрым советам. Они наверняка проявят неосмотрительность. Таким образом, мы вполне можем рассчитывать за какую-нибудь неделю поживиться парочкой толстых кошельков.

— Ба! Ну и что нам даст эта пара кошельков? Возможность сыграть партию-другую за карточным столом? Провести ночку с putas? Да разве это стоит риска угодить на виселицу?

— Если вообще не рисковать, — разъяснили, — то придётся голодать и спать, подложив под голову руку вместо подушки. Я знаю, жизнь грабителя с большой дороги не больно-то подходит для gachupines. Но что бы мы ни добыли, обещаю отдать тебе свою долю. Возможно, этого и хватит, чтобы ты смог подкупить чиновников и вернуться в столицу.

Матео хлопнул меня по спине с такой силой, что я едва не слетел с лошади.

— Спасибо, Кристо, ты настоящий друг! Пойми же, я хочу раздобыть богатство не только для себя, но и для тебя тоже. И не собираюсь рисковать из-за ерунды. Вместо множества мелких нападений нам нужно разработать грандиозный план одного большого ограбления, в результате которого мы раздобудем столько dinero, сколько нам нужно. А средств нам потребуется немало — быть благородными кабальеро дорогое удовольствие.

— Единственная возможность добыть достаточно денег за один раз — это ограбить обоз с серебром, — отозвался я, — но у этих обозов очень надёжная охрана. В прошлом, когда шла война с чичимеками, солдат у вице-короля не хватало и приходилось прибегать ко всяким уловкам, чтобы обмануть грабителей. Но сейчас эти обозы сопровождает такой конвой, что даже если мы нападём на них с пороховыми бомбами, то для столь маленькой шайки, как наша, это будет сущим самоубийством. Проще уж отправиться прямо на монетный двор в Мехико и позаимствовать оттуда несколько серебряных слит ков.

— Легче похитить золото с небес, чем серебро с монетного двора, — вздохнул Матео. — Стены толстенные, на нижнем этаже окошек нет вовсе, верхние забраны частыми решётка ми. Да и охраняют это заведение, по слухам, строже, чем султанский гарем.

Мы продолжили караулить проезжих на дороге между Веракрусом и Ялапой, однако результаты становились всё более скромными. Это не устраивало никого, а уж в первую очередь Матео, не расположенного к тяготам разбойничьей жизни и мечтавшего разбогатеть в одночасье. Он с язвительным сарказмом стал всё чаще говорить мне что-нибудь вроде:

— Чем ощипывать проезжих по мелочи, я лучше подыщу себе богатую вдовушку, которая в обмен на мои труды в постели обеспечит мне образ жизни, достойный кабальеро. Не беспокойся, Кристо, я и тебе занятие найду. Возьму тебя лакеем — будешь выносить мой ночной горшок и чистить мне сапоги.

Да уж, сразу было видно, что он настоящий amigo.

Первое наше совместное с Матео ограбление оказалось и вовсе какой-то насмешкой судьбы: мы остановили на дороге труппу бродячих актёров из Мадрида. Грабить их Матео наотрез отказался, заявив, что обирать членов театрального братства было бы непростительным кощунством. Ясно, что трое наших соучастников, напротив, сочли кощунственным этот отказ Матео, и убедить их в своей правоте он смог лишь с помощью шпаги.

Случай с артистами усугубил неприязнь Матео к дорожному разбою. По правде сказать, эта история пробудила в нас обоих желание вернуться на сцену. Матео согласился предпринять ещё одну, последнюю попытку ограбления, после чего твёрдо вознамерился искать иные способы пополнения кошелька.

Удача улыбнулась нам, когда мы выследили компанию, следовавшую по дороге на Ялапу, — господина, передвигавшегося в подвешенном к мулам паланкине, явно прибывшего с казначейским флотом, слугу-испанца на осле и отряд пеших индейцев, слуг и телохранителей.

Правда, наш пленник оказался не богатым купцом, а чиновником, служащим Совета по делам Индий.

— Казначейский инспектор, — разочарованно пробормотал Матео. — Вместо денежек с монетного двора нам попался чинуша, которого направили на этот двор с проверкой.

Связав обоих испанцев, инспектора и слугу, мы обыскали их одежду и паланкин, прикидывая, нельзя ли будет содрать за чиновника хороший выкуп. Бумаги, имевшиеся при этом крючкотворе, позволяли ему провести всестороннюю инспекцию монетного двора в Мехико, после чего он должен был отослать в Совет детальный отчёт, а сам с той же целью отбыть в Перу, в Лиму.

— Надежды на выкуп слабые, — удручённо констатировал Матео. — Судя по удостоверяющим полномочия документам, этот тип собрался нагрянуть с неожиданной ревизией, и о его прибытии никого не уведомляли — ни управляющего монетным двором, ни даже вице-короля. Сам понимаешь, ни тому ни другому радости в такой ревизии никакой, и, если мы потребуем за пленника выкуп, они заявят, что ни о каком инспекторе знать ничего не знают, в надежде, что мы прикончим его и заодно избавим их от проверки. А поскольку связь с Испанией осуществляется через казначейский флот, то в Совете о пропаже своего посланца узнают лишь через год, а то и два, и ещё столько же времени пройдёт до прибытия нового. Но на этот раз вице-король с управляющим уже будут его ждать и сумеют замести следы махинаций, наверняка творящихся на монетном дворе. — Матео тяжело вздохнул.