Вдруг передо мной само собой вспыхнуло видение: пробежал мальчишка. Он звонко смеялся и играл со щенком. Они бегали по двору, веселились, радовались жизни. Стоял прекрасный солнечный день, и вся природа излучала счастье.

Мальчик сильно походил на меня, а деревенский дворик со щенком — на мое детство. Как это было давно! Эта действительность исчезла! Осталась лишь вспышка цветного видения, как повторяющийся кадр кинофильма. Моего «Я» там точно нет. Я не этот мальчик.

Тут видение изменилось. Дворик превратился в университетскую аудиторию, где молодой человек сидел на лекции. Он там присутствовал, но занятие заботило его меньше всего. Он думал о предстоящей вечеринке с девушками. Я узнал и нашу аудиторию, и лектора, и… Да, я был тем молодым человеком! Но и эта действительность тоже превратилась в пепел, который давно развеялся по ветру.

Ветерок сменил видение на новое. Покой реанимации. Вот я лежу, как меня и оставили с трубкой аппарата искусственного дыхания во рту, с множеством подсоединенных датчиков, и капельницей в вене. Разве это я? Неужели я превратился в этот полуживой труп, который давно нужно было похоронить, вместо того чтобы поддерживать его никому не нужные жизненные функции? Какой глупый термин!

Жизнь или есть, или ее нет, и никакие функции здесь не нужны!

Я отказываюсь быть этим умирающим туловищем, от которого уже веет дохлятиной. Я не он!

И тут я увидел Аниту. Она продолжала самозабвенно петь для меня колыбельную молитву. Песня шла от ее сердца и тянулась к пещерным глубинам моей души.

Я вслушался в слова:

Я разрыдался. Слезы лились из меня потоком. Я дрожал, стонал, ревел, издавал вой и вопли. Колыбельная Аниты проникала все глубже, и я бился в рыданиях все сильнее, пока не повалился на холодные камни.

Я плакал, и слезы очищения лились рекой, соединяясь со спокойным озером этого подземного зала моего покаяния.

Мой плач длился много дней. Может быть, даже лет.

Вдруг с потолка начало капать.

Капля. Другая, третья…

И келья заплакала вместе со мной. На всем бескрайнем свете остался лишь рыдающий «Я», соединенный с молитвой моей дочки.

Откуда ни возьмись, на звуки музыкальной молитвы прилетел мерцающий Светлячок и осветил келью…

*

Я долго смотрел на него завороженно сквозь слезы.

Бледно-фиолетовое мерцание переходило то в бледно-синее, то в бледно-красноватое.

Светлячок был размером с ноготь, и мерцал прямо передо мной. Он даже излучал тепло, которое согрело меня, и плач прошел. Я вытер слезы и долго смотрел на Светлячка с улыбкой.

Потом решил с ним поздороваться:

— Привет.

Он мне ответил пением.

Голос у него был звонким и завораживающим. Я невольно улыбнулся.

— Ты прекрасен.

От этих слов он засиял ярче и запел еще красивее.

И тут я понял, что он не поет. Это была не песня! Это была молитва.

Кем же мог быть этот прекрасный Светлячок? Как он появился в этой глухой пещере моего подсознания?

— Неужели, я нашел себя?

Услышав это, Светлячок засиял еще ярче. Его свет уже озарял каждый камень кельи.

— Вот, оказывается, кого я искал в темных закоулках своей души! Это и есть моя душа?

Светлячок засиял и песней осветил выход, который я никогда не заметил бы без его света. Я возрадовался, и от моей радости свет стал еще ярче!

Я медленно встал, пристально наблюдая за Светлячком, и сделал шаг к появившемуся выходу.

— Пойдешь со мной? — спросил я его.

Он подлетел и последовал.

Он летит за мной!

Или направляет?

Я шагнул в проход и вышел к берегу Океана Страсти.

О чудо!

Волны Океана были спокойны и ласковы.

Тут я вспомнил слова Николая Чудотворца:

«Это не чудо! Я просто спокоен».

Чудом это Светлячок — искра Творца во мне.

Я стоял на берегу.

Спокойные волны Океана Страсти ласкали песок у моих ног. Я уже не боялся этой стихии, ибо она была спокойна вместе со мной. Я вошел в воду и поплыл освещаемый сиянием звезд. Но ярче всех светил мне Светлячок, летевший рядом. Скоро я понял, что плыть мне не нужно: вода сама меня поддерживала, и легкое, теплое течение направляло меня туда, куда я хотел.

«К берегу» — подумал я, и мое желание было немедленно выполнено.

Я присел на камень и затих. Так и сидел со своим молящимся Светлячком в предрассветной тиши, пока не почувствовал улыбку в глубине своей души. Это была восхитительная, возвышенная, теплая улыбка!

Я медленно обернулся и у правого плеча увидел Николая Чудотворца.

Раньше я бы подскочил от радости, кинулся бы к нему в ноги, начал бы восхищаться. Но это было в прошлом. В безвозвратном прошлом. Сейчас я лишь улыбнулся ему в ответ всем своим сердцем, а мой Светлячок засиял и направился к Николаю Чудотворцу. Теперь я заметил, что у него тоже есть Светлячок, но больше и красивее моего. Наши Светлячки прикоснулись друг к другу, запорхали в совместной молитве, и их песня стала еще прекраснее.

Я залюбовался ими и подумал:

— Как красиво! У тебя свой Светлячок! Почему я его раньше не увидел?

Он ответил мыслью во мне:
— Ты и собственного не видел. Но сейчас ты прозреваешь. Поздравляю! Ты искоренил помыслы и даже нашел себя. Признаюсь, меня одолевали сомнения, но ты справился. Мне понравилась твоя находчивость: использовать помысел для освещения глубин души. Ты нашел своего Светлячка, и это великое дело, но главное испытание у тебя впереди — обратить лицо свое к предвечному Свету. Это нелегко, и многие испепеляются, но ты боролся с Черно-Белым Ангелом, и эта борьба тебя закалила.

Тут я вспомнил про Черно-Белого Ангела и сразу почувствовал его ехидную ухмылку внутри себя. Он близко? Я ощущал его у своего левого плеча. Я медленно обернулся и увидел, что он именно там, недалеко от Николая Чудотворца, в обличии огромного помысла. Он выглядел как большой Шушу, лукаво улыбнулся, и я почувствовал его мысли в себе:

«Да, да! Именно я порождаю все ваши удовольствия! Целую вечность только этим и занимаюсь. Изобретаю для вас все новые и новые изощренные радости жизни и тела. И что получаю взамен? Лишь порицания и постоянные призывы борьбы против меня. Я с этим не согласен! Бог несправедлив!»