– А что еще? – насторожился я.

– Я сверил их генокод, – устало сказал В. – В общем, мой вывод такой: Карина и Ирина не только не могут быть близнецами. Они вообще не сестры.

– Разная мать? – уточнил я. – Или разный отец?

– И то, и другое, – ответил доктор. – Это генокоды абсолютно чужих друг другу людей. Вероятность того, что они родственники, – меньше шестой части процента.

Нет-нет, земля из-под ног у меня не уходила, не подумайте. Устала, наверно, бедная, с утра только тем и занималась.

– Может, доктор дал мне анализы не того человека? – спросил я. – По ошибке?

– И данные по терапии тоже? – спросил академик. – Данные по терапии относятся к тому же лицу, что и результаты анализа. И в сопроводительных документах четким по белому написано: Логинова Карина. Ошибка исключена.

Какая-то догадка на миг вспыхнула у меня в голове. Мне даже показалось, что я все понял. Что последний пазл встал на свое место в картинке, и осталось лишь окинуть взглядом ее всю, чтобы понять…

Но мне не дали – как раз в это время зазвонил телефон.

– Прячешься? – Похоже, Артем Викторович по телефону никогда не здоровается.

– С чего вы взяли? – спросил я.

– А что в Троицке делаешь, ты ж вроде живешь по другую сторону Москвы-реки? – Интересно, откуда он знает? Не про то, где я живу, это в регистрационных документах компании написано, а про то, где я сейчас?

– Я подписку о невыезде не давал, – парировал я. – В больнице я. По личным делам.

В принципе, онкоцентр – не больница, но это детали.

– Приболел? – А голос Артем Викторовича определенно повеселел. – А… понятно, прости. Ладно, тут такое дело – сегодня из Пулково в Москву ничего не летает, для них сейчас погода нелетная, в Питере буран. Так что я решил добираться на своих… в общем, я сейчас неподалеку, ты уже освободился?

– Неподалеку – это где? – уточнил я, прикидывая, чем еще, кроме самолета, можно было так быстро добраться из Питера в Москву. Телепортом?

– Конкретно сейчас – метрах в двухстах над тобой, если спутник не лагает, – хохотнул Артем Викторович. – Я так понял, ты в этом большом здании, где окна светятся?

– Ага. – Откровенно говоря, у меня глаза на лоб полезли. Метрах в двухстах надо мной? В воздухе, что ли?

– Тут охрана какая-то есть? – спросил Артем Викторович. Я спросил об этом у В., привычно переключившись на громкую связь.

– Охрана на периметре, – сообщил тот абсолютно хладнокровно (мне бы такую выдержку), – вы собираетесь нас грабить?

– Да боже меня упаси, – заверил его Артем Викторович. – Разве что похищу у вас вашего пациента. Возможно, потом даже и верну.

В. недоуменно посмотрел на меня. Я кивнул.

– Вообще-то, я не совсем пациент, – пояснил я для Артема Викторовича. – Так что похищайте на здоровье.

– Я сообщу охране, чтобы вас пропустили, – сказал тем временем В.

– Сообщите, чтобы не препятствовали, так точнее будет. А ты, Сергей, выходи на крыльцо. Да оденься потеплее, нам долгая прогулка предстоит, а на улице мороз.

Решив ничему не удивляться, я спустился в фойе, еще из него заприметив в скудно освещенном дворе странную массивную тень. Что это такое, я понял, лишь когда вышел на крыльцо: между центром и гостиницей разместился большой черный вертолет в белых полосах наледи на бортах и лопастях. У вертолета стоял Артем Викторович. В бекеше и ушанке он напоминал комиссара из фильма про Сталинградскую битву.

– А у вас тут даже теплее, чем в Питере, – сказал он, раскрывая дверь в кабину вертолета. – А еще говорят, климат резко континентальный. А одет ты, между прочим, паршиво – куртка болоньевая явно не для зимы.

– Она теплая, – огрызнулся я, забираясь в кабину вертолета с таким видом, будто делал это каждый день. Артем Викторович обошел капот, или как он у вертолета называется, протер рукавом стекла и забрался в кабину со своей стороны.

– Пристегнись, – велел он, – в вертолете это лишним не будет, это в машине можно ездить как попало…

Пока он все это произносил, вертолет плавно поднялся в воздух, взметая вокруг себя вихри снежинок, чуть развернулся, так что золотая каемка московских огней оказалась прямо по курсу, и мы полетели.

Несмотря на всю сложность моей ситуации, я был очарован этим полетом. Позади нас серело предрассветное снежное небо; впереди, словно рукотворный рассвет, золотилась огнями моя любимая Москва. Она постепенно, но очень быстро вырастала перед нами, распускалась линиями трасс, по которым деловито мчались, несмотря на непогоду, вечные труженики – грузовики, она переливалась неоном реклам и тусклым золотом фонарей…

Мой спутник, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. Может, привык, а может – сильно занят был: ему то и дело приходилось нажимать какие-то кнопки на панели, а время от времени – то снижаться, то подниматься, следуя каким-то неведомым мне правилам воздушного движения…

Мы огибали Москву с запада, двигаясь на север, и я сначала подумал даже, что Артем Викторович решил отвезти меня домой. Но это было не так – не долетая до моего дома, он снизился над парком, где я когда-то пил пиво с Матвеем. Вскоре движение вертолета вперед замедлилось, потом совсем остановилось, и мы начали спускаться.

Мы приземлились на вершине холма. Холмом, судя по следам лыж, пользовались любители спуститься с горки, имелся даже какой-то примитивный подъемник, но сейчас, по раннему часу, на вершине не было ни души. Заглушив двигатели, Артем Викторович выпрыгнул из вертолета; я хотел последовать его примеру, но забыл, что пристегнут. Пока я боролся с ремнем безопасности, мой спутник успел открыть мне дверь кабины. Я неуклюже спустился и встал возле вертолета. Вдалеке передо мной, скованная льдом, несла свои воды Москва; до нее было около полутора километров или больше – у меня всегда было плохо с глазомером.

– Знатные места, – сказал Артем Викторович. – Вот там, за деревьями, когда-то располагался очень хороший ресторан, его знали и любили бандиты со всей Москвы. А вон та кафешка у подножия видела разборок больше, чем любитель бандитских сериалов с начала перестройки. Удобные места – множество оврагов, куда люди не заходят годами; брошенные и забытые погреба – здесь село когда-то находилось, потом его снесли. Да и речка рядом, сам понимаешь… Так что ты хотел мне рассказать?

Мне не десять лет, и намеки Артема Викторовича я прекрасно понимал, но отчего-то мне казалось, что он это не всерьез. Должно быть, наш мозг всегда старается избегать осознания опасности. Во всяком случае, мне было не страшно. Как будто я смотрю как раз один из тех фильмов про жизнь бандитов девяностых.

Я рассказал ему все, что знал, – просто выложил ему все, немного путано, как есть. Он слушал внимательно. Где-то посредине диалога достал из бекеши трубку и закурил. Я, в свою очередь, достал сигареты и последовал его примеру. Он не возражал.