Рано утром Кем и два санитара вынесли Сути из госпиталя и поместили в удобную каюту легкого судна.

Пазаир сидел рядом с ним и держал его правую руку в своей. В какой-то момент ему показалось, что Сути проснулся и пальцы его зашевелились. Но мимолетное ощущение быстро прошло.

***

– Вы – моя последняя надежда, Нефрет. Военный лекарь отказался оперировать Сути. Вы согласитесь его осмотреть?

Десятку пациентов, ждавших под пальмами, она объяснила, что вынуждена отлучиться по неотложному вызову. Кем по ее указанию прихватил несколько банок со снадобьями.

– Что сказал лекарь?

– Что раны, нанесенные медведем, очень глубоки.

– Как ваш друг перенес путешествие?

– Он не приходил в сознание. Был только один момент, когда я, кажется, почувствовал биение жизни.

– Он сильный?

– Крепок, как скала.

– Серьезные заболевания?

– Никаких.

Осмотр Нефрет продлился более часа. Выйдя из каюты, она поставила диагноз: «Я буду бороться за его жизнь».

– Риск очень велик, – добавила она. – Без моего вмешательства он умрет. Если операция пройдет успешно, он, может быть, выживет.

Она начала оперировать ближе к полудню. Пазаир помогал, подавая требуемые хирургические инструменты. Нефрет применила общую анестезию, использовав кремнистый камень, смешанный с опиумом и корнем мандрагоры; все это она растерла в порошок и давала раненому небольшими дозами. Прежде чем прикоснуться к ране, она разводила порошок в уксусе. Выделялась кислота, которую она собирала в каменный рожок и прикладывала его для местного обезболивания. Длительность действия снадобья она проверяла по своим наручным часам. Обсидиановыми ножами и скальпелями, лезвия которых были острее металлических, она производила надрезы. Движения ее были уверенны и точны. Она перекроила плоть, стянула края каждой раны и сшила их тончайшим шнуром из бычьих кишок; поверх многочисленных швов она для прочности наложила самоклеющиеся повязки, представлявшие собой липкие полоски материи.

Пять часов спустя Нефрет вконец обессилела, а Сути был все еще жив.

К самым глубоким ранам она приложила сырое мясо, жир и мед. Начиная со следующего утра она будет регулярно менять повязки; мягкие растительные волокна, входившие в состав перевязочного материала, обладали защитными свойствами, предохраняли от проникновения инфекции и ускоряли процесс заживления.

Прошло три дня. Сути пришел в сознание и проглотил немного воды и меда. Пазаир не отходил от его изголовья.

– Ты спасен, Сути, спасен!

– Где я?

– На судне неподалеку от нашего селения.

– Ты не забыл… здесь-то я и хотел умереть.

– Нефрет тебя прооперировала, ты выздоровеешь.

– Твоя невеста?

– Необыкновенный хирург и лучшая из врачей.

Сути попытался приподняться, но тут же застонал от боли и упал обратно.

– Главное, не шевелись!

– Я – и в неподвижности…

– Придется немного потерпеть.

– Да, здорово меня искромсал этот медведь!

– Нефрет собрала тебя по частям и сшила заново. Силы к тебе вернутся.

Глаза Сути закатились. Пазаир перепугался, что он снова теряет сознание, но друг крепко сжал его руку.

– Ашер! Я должен был выжить, чтобы рассказать тебе об этом чудовище!

– Успокойся.

– Ты должен знать правду, судья, ты должен добиться справедливости в этой стране!

– Я тебя слушаю, Сути, только, пожалуйста, не волнуйся.

Раненый немного успокоился.

– Я видел, как полководец Ашер избил и убил египетского солдата. Вместе с ним были азиаты – мятежники, с которыми он якобы борется.

Пазаир подумал было, не бредит ли его друг под действием лихорадки, но Сути говорил медленно и отчетливо, чеканя каждое слово.

– Ты правильно делал, что подозревал его, я же добыл тебе недостающее доказательство.

– Свидетельство, – поправил судья.

– Разве этого недостаточно?

– Он будет все отрицать.

– Мое слово против его!

– Как только встанешь на ноги, надо будет продумать, как себя вести. Пока никому ничего не говори.

– Я буду жить. Буду жить, чтобы увидеть, как этого негодяя приговорят к смерти.

Гримаса боли исказила лицо Сути.

– Ты гордишься мною, Пазаир?

– Мы с тобой дали слово, однажды и навсегда.

***

Слава Нефрет на западном берегу становилась все громче. Коллеги были потрясены успехом операции. Некоторые стали приглашать молодую целительницу лечить сложных больных. Она не отказывала при условии, что жителей приютившего ее селения она будет пользовать в первую очередь, а Сути будет помещен в Дейр-эль-Бахри[48]. Представители врачебной коллегии согласились. Чудом спасенный воин-герой становился гордостью медицины.

В храме Дейр-эль-Бахри почитался Имхотеп – величайший целитель Старого царства, которому было посвящено высеченное в скале святилище. Лекари приходили сюда вознести молитвы и преисполниться мудростью предков, столь необходимой в их ремесле. А еще было несколько больных, набиравшихся сил после тяжелой болезни в этом замечательном месте. Они бродили по колоннадам, любовались рельефами, повествующими о подвигах царицы Хатшепсут, гуляли в садах, вдыхая живительный аромат пахучей смолы деревьев, привезенных из загадочной страны Пунт. Медные трубы связывали водоемы с подземными дренажными системами и подавали наверх целебную воду, которую собирали в специальные сосуды, тоже медные. Сути за день опорожнял двадцать таких сосудов, что помогало ему избежать инфекции и послеоперационных осложнений. Благодаря недюжинной силе своего организма он быстро шел на поправку.

Пазаир и Нефрет спускались по длинной цветущей лестнице, соединявшей террасы Дейр-эль-Бахри.

– Вы спасли его.

– Мне повезло и ему тоже.

– Будут ли для него последствия?

– Несколько шрамов.

– Они сделают его еще привлекательнее.

Палящее солнце приближалось к зениту. Они присели в тени акации у подножия лестницы.

– Вы подумали, Нефрет?

Она молчала. Ее ответ осчастливит его или сделает несчастным. В полуденный зной жизнь остановилась. В полях крестьяне заканчивали обед и готовились к долгому послеобеденному сну под сенью тростниковых шалашей. Нефрет закрыла глаза.