— Уверен, шельма, что отпустим. Я б эту систему сдержек и противовесов — ко всем чертям!

— И гласность туда же…

— Не посягай на святое…

— Ладно, что с Гараевым будем делать? Будем брать?

— На кой он нам… Международными преступниками Интерпол занимается.

— Снаряжай мой самолет! Через два часа я буду в Домодедово! — Гараев орал на помощников по сотовому, выезжая на своей каталке с тыльной стороны здания Государственной Думы, — На месте скажу, куда летим! Да не бойся ты, это пока частный аэропорт! Проблем с воздушным коридором не будет… Если за эти два часа его не национализируют. Надеюсь, что доберусь, только б Каширка не стояла!

Он заехал на Остоженку собрать чемоданы и отдать последние распоряжения казначею и управляющему делами. Во всех офисах Гараева и подконтрольных ему фирмах шла выемка документов. В банках временно заморозили счета. Даже в его думский кабинет вломились фээсбэшники в сопровождении сотрудников аппарата по безопасности федерального собрания с тем, чтобы изъять из компьютеров жесткие диски. Депутата уведомили, что он проходит по делу о коррупции в госнаркоконтроле в качестве свидетеля. Благо, ни ордера на арест, ни вызова в прокуратуру они с собой не захватили. А значит, нет и подписки о невыезде. Он пока вольная птица, и может лететь, куда угодно. В отпуск, черт побери, он давно не отдыхал!

— Где она!? — прошипел он на охранника.

— Кто? — не сообразил верзила с плешью в виде ермолки на затылке, самый медлительный из всех телохранителей.

— Где она!? — повторил Гараев.

— А, вы об Ольге. Там, в служебном помещении на нулевом этаже.

— Тащи ее сюда!

Ольгу привели минут через пятнадцать, когда вещи были практически собраны. За три дня заточения она несколько исхудала, но выглядела не менее потрясающе.

— Собирайся, летим на юга! — велел Гараев. — Только не будь черепахой, как этот Шрэк, который тебя привел и которого за смертью посылать…

— Мне с тобой не по пути! — заявила девушка, — Неужели не понял!?

— Слышишь ты, кончита, твой путь определяю я! — в момент закипел опальный олигарх, — Давно ли ты с этим не спорила и пользовалась всеми благами цивилизации?

— Есть вещи на порядок выше!

— Есть, дура, это мыши! — срифмовал Гараев, — мыши, которые тебя сожрут в погребе на моей загородной даче в Архангельском, если ты не образумишься!

— Думаю, в Архангельском мне будет лучше, чем с тобой на югах, — сгримасничав, призналась девушка и подкрепила свое отвращение, изобразив рвотный рефлекс.

— Логичное завершение биографии потаскухи. — откомментировал Гараев, — Родилась в Архангельской области, приехала в Москву продаться подороже, сдохла в подмосковном Архангельском…

— Мне тоже нравится, — съязвила Ольга.

— Сучка, небойсь прослышала, что у меня проблемы?! Вот и решила соскочить… Ну, хоть бы пожалела новоиспеченного изгоя. Надо же. Они не оставляют мне выбора! Мне! Тому, кто лучше, умнее и достойнее этих маленьких тараканов! Считают меня ничтожеством… Они, эти наносекомые лилипутные, которых я просто вовремя не придавил! — Пены у уголков рта не было. Зато слюна обильно выделялась и разлеталась брызгами.

— Не рой другому яму. Совсем недавно ты тоже кому-то не оставил выбора и сделал из него изгоя. Он для тебя до сих пор ничтожество, а я его люблю… — слова прозвучали до простоты наивно, но более других взбесили Гараева.

— Кого?! Этого клоуна. И неделя не пройдет, как ты сделаешь аборт. Особенно, когда узнаешь, что у тебя ничего нет. Ничего! Жалко, времени мало, чтобы удостовериться воочию, как ты выскребываешь эмбрион этого кривлялы из своей колхозной утробы. А то бы я поприсутствовал на процедуре преждевременного прерывания беременности в элитной клинике. И принес бы цветы в твою отдельную палату с телевизором!

— Я три дня без телевизора и отлично себя чувствую! — гордо закинула голову Ольга.

Гараев метнул в нее костыль и заорал кинконгом, брызжа слюной и извергая гортанные звуки:

— Уберите ее отсюда! Блядь! Сука! Тварь! Все забрать! Все! Отнять все! Оставить на бобах! Ни с чем! Езжайте с ней в ее квартиру, вычистите все оттуда. Ювелирные украшения, деньги, шубы, все шмотки, все, что я ей подарил, что она на мои деньги купила! Все, выполнять!

— А с ней что делать, шеф? — поинтересовался флегматичный охранник.

— Завали ее! Замуруй! Утопи падаль!.. Отпустишь тварь голой, как только изымите все ценное из моей квартиры!

— Вашей квартиры? — не понял охранник.

— Дебил, ее, ее квартиры! У вас что, свои квартиры есть?! Тупари! — не на шутку рассердился олигарх.

— У меня есть, мне еще в армии дали… — невозмутимо ответил медведь.

— Пошел вон отсюда!

Гараев спешил. Истерика мешала сосредоточиться. Самолет прошел технический контроль на взлетной полосе. Разрешение на взлет было получено. Он поднялся по трапу на борт и оглянулся. Россия… Его никто не провожал. У него были деньги в Цюрихе, Базеле, Женеве, Нью-Йорке, Париже, Лондоне и еще в двух десятках банков и оффшоров. У него были дома в Марбелье, Сен-Тропе и ранчо в Патайе. У него был свой самолет, пятипалубная яхта и пару катеров, куча автомобилей и зарегистрированных в Европе и Юго-Восточной Азии фирм. Не было только времени…

— Куда летим, командир? — спросил пилот.

— В Таиланд, — неуверенно приказал бывший оружейный барон. — В отпуск…

Иерусалим. Город мира. Здесь пересекаются все пути. Христиане уживаются мирно с мусульманами, а старинные каменистые улочки, по которым передвигаются толпы паломников, охраняют иудеи. Я мечтал побывать там, чтобы увидеть Святыни, намного больше, чем продать там свои алмазы. Вместо того чтобы греть мое сердце, они уже давили на грудь.

Танкер пришвартовался в порту. Ко мне в каюту постучался капитан и попросил отдать алмазы ему. Он гарантировал, что так они быстрее попадут к ювелиру. Я повиновался. Капитан строго настрого предупредил меня, чтобы я не огрызался на досмотре в терминале — израильские пограничники в этом смысле дотошнее всех.

На пирсе он вручил мне тысячу шекелей наличными и мобильный телефон с местным номером. Номер я не знал, но по нему на меня должен был выйти Ицык. Тот самый Ицык, которому кэп обязался доставить мои камни.

Меня обшмонали в щадящем режиме. Наверное, потому, что я улыбался. А чего нервничать, когда ты пустой!

На ресепшене «Шератон Мориа» в Тель-Авиве я попросил консъержа отыскать таксиста, готового немедленно выдвинуться в Город Мира. Несмотря на позднее время, водила быстро нашелся. Он выразил готовность отвезти пассажира в Иерусалим и обратно за четыреста шекелей, заранее отказавшись от доплаты в случае, если мне вдруг вздумается посетить Вифлеем. Место рождения Христа располагалось всего в нескольких километрах от Иерусалима, но находилось под контролем палестинцев. История и Провидение распорядились так, что место рождения непризнанного иудеями Мессии в отличие от места его мученической смерти, было открыто для всех народов и наглухо закрыто для тех, к кому он приходил.