Я посмотрел на дверь. Она была толстой и массивной, и я не знал, как проникнуть внутрь. Ручки не было. Тук-тук-тук, к вам Цыпленочек! Где-то возле столика секретаря должна находиться кнопка, которая приводит в движение металлические шестерни, раздвигающие двери. Для таких мощных дверей требовались крепкие шестерни.

Мистер Зубы и я уже успели пересечь большую часть пространства, отделявшего нас от двери, когда они распахнулись, и появился Руди Гамбино.

— Какого дьявола здесь происходит?!

В левой руке он держал пистолет. Как только Гамбино увидел меня, он сразу же уронил оружие.

— Отойди, толстяк, — сказал я.

Он отошел. И мы вошли.

Перри Лэнга в комнате не было.

Доминго Гарсия Дюран сидел на темно-бордовом кожаном диване, а все стену за ним украшали черно-белые фотографии. На большинстве из них были арены, быки и Дюран, в своем Костюме Света. Впрочем, на некоторых Дюран красовался вместе с другими матадорами, политиками и самыми разными знаменитостями. Все улыбались. Все были друзьями.

«Ур-ра Гол-ли-вуду!»

На тиковых пластинках висели разнообразные трофеи — черные рога и уши. Серо-черные копыта стояли на деревянных пьедесталах, словно лишившиеся рассудка пепельницы. Все в комнате дышало смертью, точно атлас, пораженный гнилью. Возле окна на высокой деревянной подставке висел плащ, а над ним скрещенные шпаги вроде тех, что мы видели на воротах, только эти были настоящими. Стены украшали написанные маслом картины, изображавшие быков и Дюрана, приготовившегося нанести смертельный удар. На полках стояли многочисленные статуэтки быков, матадоров и всадников с длинными копьями.

— Тебе не кажется, Домми, что ты малость переборщил? — спросил я.

— Ты в полном дерьме, — сказал Руди Гамбино.

— У меня есть пистолет, Руди, — напомнил я.

Перед Дюраном располагался мраморный кофейный столик. На нем стоял открытый дипломат. В дипломате были аккуратно сложены ряды стодолларовых купюр. Сверху лежала старая шпага Дюрана. Дюран наклонился вперед, захлопнул дипломат и взял шпагу. Как сказал Пайк, это короткая шпага для закалывания быка.

Я позволил мистеру Зубы сползти на пол и посоветовал оставаться на месте, а потом навел пистолет на Дюрана.

— Я хочу получить мальчика прямо сейчас, Домми.

Я представлял себе, как истекает кровью Пайк. Я видел, как высвобождается Санчес и отбирает у Эллен пистолет…

— Какого хрена здесь происходит, Домми? Он знает, кто я такой?!

Я выстрелил в диван рядом с Дюраном. В футе от его плеча в коже образовалась дыра. В замкнутом пространстве комнаты выстрел прозвучал особенно громко. Руди подпрыгнул, но Дюран даже не пошевелился. Он продолжал на меня смотреть. Какое мужество.

— Мы заключим сделку, — сказал он.

Я покачал головой.

— Приведи ребенка.

Руди шагнул вперед, сделал широкий жест рукой и заговорил так, словно с ним все это уже не раз происходило. Возможно, так и было.

— Как, черт подери, ты мог узнать, кто я такой?

— Однажды я остановился в том же отеле, что и ты. В Хьюстоне. Я видел, как ты прошел через вестибюль.

— Чепуха. — Он указал пальцем на Дюрана. — Проклятье, никто не должен знать, что я здесь. Если Карлос и Ленни пронюхают, что я в Лос-Анджелесе, а не в Колумбии, то дерьма не оберешься.

— Заткнись, Руди, — сказал я — Ты кидаешь своих партнеров, но сейчас это самая малая из твоих проблем. — Я понятия не имел о том, кто такие Карлос и Ленни.

Однако я видел набитый деньгами дипломат. Карлос и Ленни думают, что Руди в Колумбии. Я знал, что Гамбино и Дюран занимались наркотиками, а также совместно владели недвижимостью. Получалось, что Гамбино собирался получать наркотики через Дюрана, минуя посредников.

— Проклятье, я никого не кидаю!

Я выстрелил еще раз. Пуля попала в картину, висевшую на стене рядом с Дюраном. В четырех дюймах от его уха. Он вновь не дрогнул. Я бы не смог держаться так спокойно.

— Я возьму мальчика и отправлюсь в полицию; если ты поторопишься, то успеешь в аэропорт.

Он ничего не ответил.

Ничего не получалось. Я слишком шумел, время уходило, а я так и не сумел приблизиться к Перри Лэнгу. Рано или поздно придет кто-нибудь из его людей. Когда их соберется достаточно много, мне крышка.

— Ладно, засранец, — сказал я, — приведи мальчика или получишь то, на что напрашиваешься.

И я навел дуло «беретты» ему точно между глаз.

Я не шутил.

Он покачал головой.

— Нет. Ничего у тебя не выйдет.

Что-то твердое уперлось в мою шею, и голос Эскимоса сказал:

— Хватит.

Ко мне подскочил Гамбино, вырвал пистолет из моей руки, а потом дважды ударил в лицо правой рукой. Он разбил мне губу, но я устоял на ногах.

— Ну и что теперь у тебя есть? — закричал он. — У тебя остался только член, и больше ничего!

Гамбино подошел к мистеру Зубы и пнул его ногой.

— Эдди?

Эдди отключился.

Дюран вновь наклонился вперед и постучал шпагой по мраморной столешнице.

— Вот как я с тобой поступлю, — заявил он. — Я убью тебя, убью мальчика, убью мать — и с этим будет покончено.

Он оставался невозмутимо спокойным и все эти слова произнес словно в раздумье, и я вдруг понял, что у него было именно такое лицо всякий раз, когда он стоял перед быком.

Олицетворение уверенности и абсолютного контроля над происходящим.

«Несущий Смерть».

— Но ты лишишься своей собственности.

Он пожал плечами.

— Собственность никогда не имела значения.

— Конечно.

Я ощущал присутствие Эскимоса у себя за спиной — нечто темное, огромное и первобытное. И еще я ощущал наведенный на меня пистолет. Я начал глубоко дышать через нос, наполняя легкие кислородом, пытаясь заставить свое тело расслабиться. Пранаяма.[50]Начал с ног. Готовил себя. Фокусировал ки. Если Гамбино или Дюран окажутся рядом, если я сумею двигаться достаточно быстро… Если не сумею, то это не будет иметь особого значения.

Руди Гамбино навел на меня «беретту» и сказал:

— Такое дерьмо не должно случаться, когда я здесь, Домми.

Когда он произнес «Домми», из офиса секретаря донесся резкий хлопок.