— Когда я был младенцем, то по-младенчески мыслил, как написано в Библии, — мягко проговорил Греко. — Не мучьте себя так, миссис Кэррингтон. Эта информация проливает на дело новый свет, но умоляю вас, никому больше не говорите о том, что вчера узнали от бабушки, и ее тоже попросите никому об этом не рассказывать. Этот человек может счесть угрозой не только вашу память, но и ее тоже.

Он взглянул на часы.

— Через несколько минут мне придется уйти. Я попросил посла Олторпа уделить мне сегодня несколько минут и предложил назначить встречу на половину первого. К сожалению, он согласился принять меня только в полдень. Может быть, вы хотите рассказать мне еще что-нибудь, что, по вашему мнению, может помочь мне в расследовании?

До этой минуты я не собиралась рассказывать ему о сорочке Питера, но потом решила: была — не была.

— Если я расскажу вам одну вещь, которая может серьезно навредить защите Питера, вы сочтете необходимым пойти с этой информацией к прокурору? — спросила я у него.

— Все, что вы говорите мне, я знаю только с ваших слов, а потому, даже если бы я и захотел дать показания, к делу их приобщить все равно было бы нельзя, — ответил он.

— Все эти годы Элейн Кэррингтон хранила парадную сорочку Питера, испачканную чем-то похожим на кровь. Несколько дней назад она предложила продать ее мне за миллион долларов, а потом, когда получила свои деньги, отказалась отдать ее мне. После этого кто-то похитил сорочку из ее домика в поместье. Винсент Слейтер считает, что это Гэри Барр, и в настоящий момент он обыскивает сторожку в надежде найти ее.

Если Николас Греко и удивился, он ничем не выказал этого. Единственное, о чем он спросил, это каким образом сорочка оказалась у Элейн и откуда я знаю, что пятна на ней именно кровь.

— «Пятна» — слишком сильное слово, — сказала я. — Насколько я разглядела, это походило скорее на такие грязные разводы, вот здесь. — Я коснулась своей груди чуть повыше сердца. — Элейн сказала, что видела, как Питер пришел домой в два часа ночи, в состоянии лунатизма, и, хотя, по ее утверждению, она якобы представления не имела, что произошло, она поняла, что его сорочка в крови, и спрятала сорочку, чтобы утром ее не нашла горничная.

— Значит, сначала она решила при помощи этой сорочки шантажировать вас, а потом отступила от своего слова. Но почему она пришла к вам с этим предложением именно сейчас?

— Потому что ее сын Ричард играет на тотализаторе, а она вечно расплачивается с его долгами. На этот раз, видимо, ему понадобилось больше денег, чем она могла найти, во всяком случае, к нужному сроку.

— Понятно. — Греко поднялся. — Вы дали мне немалую пищу для размышлений, миссис Кэррингтон. Ответьте мне на один вопрос. Если бы кто-то забыл что-нибудь в этом доме, скажем, какую-то личную вещь, а ваш муж счел, что она может понадобиться этому человеку, как, по вашему мнению, он бы поступил?

— Вернул бы ее, — ответила я, — причем немедленно. Вот вам пример. Как-то раз в декабре Питер отвез меня вечером домой, на Манхэттен, а сам поехал обратно. Когда он переехал мост, то обнаружил, что я оставила у него в машине свой шарф. Так он развернулся и привез его мне, представляете? Я сказала ему, что он сошел с ума, а он ответил, что подумал — на улице холодно, а мне с утра еще идти до машины пешком, поэтому решил, что нужно отдать мне шарф. — Я поняла, к чему Греко клонит. — Вечерняя сумочка Сьюзен, — произнесла я. — Вы думаете, что в ту ночь Питер пытался вернуть ей сумочку?

— Я не знаю, миссис Кэррингтон. Это всего лишь один из множества вариантов, которые я собираюсь проработать, однако он объясняет, отчего ваш муж был так изумлен и расстроен, когда на следующее утро сумочки в его машине не оказалось, верно?

Не дожидаясь моего ответа, он открыл свой портфель, вытащил оттуда листок бумаги и протянул его мне. Это оказалась копия страницы из журнала «Пипл».

— Эта статья о чем-то вам говорит? — спросил он.

— Ой, да это же статья о Мэриан Хоули, — сказала я. — Великолепная актриса. Я не пропускаю ни одного ее спектакля.

— По всей видимости, Грейс Кэррингтон разделяла ваш восторг. Она вырвала эту страницу из журнала; листок был в кармане ее платья, когда ее тело обнаружили в бассейне.

Я хотела отдать страницу Греко, но он отмахнулся.

— Не нужно, я сделал несколько копий. Оставьте ее себе. Может быть, вы покажете ее мистеру Кэррингтону?

Зазвонил телефон. Я потянулась снять трубку, потом вспомнила, что велела Джейн Барр отвечать на звонки. Через несколько секунд, когда мы с Греко выходили из библиотеки, она поспешила нам навстречу по коридору.

— Миссис Кэррингтон, вас мистер Слейтер, сказал, это очень важно.

Греко остановился в дверях, а я вернулась обратно к столу и взяла трубку.

— Кей, я ничего не нашел, — сказал Винс. — Должно быть, он спрятал ее где-то в другом месте.

Что-то в его голосе насторожило меня.

— Я вам не верю, — произнесла я. В ухо мне ударили короткие гудки.

— Винсент Слейтер утверждает, что не нашел сорочки Питера, — сказала я Николасу Греко. — Я ему не верю. Она у него. Голову даю на отсечение.

— У него есть ключ от этого дома? — спросил Греко.

— Я сменила все замки и дала ему ключ только от той двери, которая ведет с террасы в его личный кабинет. Но из кабинета можно попасть в дом.

— Значит, ключ у него есть, миссис Кэррингтон. Смените этот замок как можно скорее. Я полагаю, Винсент Слейтер может быть очень опасен.

— В конце недели я закрываю галерею, — сообщил Ричард Уокер Пэт Дженнингс. — Знаю, о таких вещах обычно предупреждают заранее, но владелец здания нашел людей, которым срочно нужно помещение и которые готовы заплатить, чтобы получить его прямо сейчас.

Ошарашенная Дженнингс уставилась на него.

— Разве вы успеете за такое короткое время найти новое место для галереи? — спросила она.

— Нет, я имел в виду, что закрываю галерею насовсем. Как вам прекрасно известно, моя любовь к скачкам не довела меня до добра. Я хочу попытаться полностью сменить обстановку. У меня есть один старый друг, который держит скромную, но очень интересную галерею в Лондоне, и он хочет, чтобы я переехал к нему.

— Это замечательно, — произнесла Дженнингс, пытаясь придать своему голосу как можно больше искренности.

«Похоже, мамочка наконец перекрыла ему финансовый кран, — подумала она, — и я ее не виню. Может, он не так уж и не прав и ему в самом деле лучше уехать куда-нибудь подальше от букмекеров, которые снабжают его информацией „для своих“».

— А как отнеслась к этому ваша мама? — спросила она вслух. — Уверена, она будет по вам скучать.

— Хотя «конкорды» больше не летают, до Англии все равно рукой подать, к тому же у нее там масса друзей.