самостоятельная аренда жилья, криптовалютный «CBDC» счёт с копеечным пособием и возможность устроиться на низкоквалифицированную работу.

Однако есть и минус – нам придётся отмечаться в офисах Федерального Департамента Опеки раз в месяц или каждую неделю разговаривать с инспектором по звонку. Это будет длиться до полного совершеннолетия – шестнадцати лет, для граждан моей категории. У граждан второй и третьей категории совершеннолетие наступает в восемнадцать. С первой категорией там вообще всё сложно.

Так и продолжая сидеть молча, я опять отрыл своё инфо-окно:

Имя: Илья Чернов (Изменить)

Идентификатор: X21990721

Ядро: система Zodak v13.05 (Степень интеграции – 98%)

Физические данные: Целостность организма – 100%.

Наниты: 12.217.765.578 ед. (Производство остановлено)

Материал: Отсутствует.

Подключение сети: Globallink.

Доступные сети: Corp67; Home786B2.

Счётчик кредитов: 12638 ед.

Мне до сих пор кажутся эти цифры чем-то нереальным. О тринадцатой версии Зодака я никогда не слышал. Даже мама о ней не упоминала. Есть абсолютно любые версии от пятой по четырнадцатую, но тринадцатая отсутствует как пробел. Давно говорят, что учёные ведут разработку пятнадцатой версии, но эти слухи ходят с тех пор, как я пешком под стол ходил. Уж лет десять точно. Мама, наверное, и то больше сделала в разработке новинок под нейросистему, чем бесполезные наёмные учёные федерации.

Второй пункт, не менее удивительный, – я могу поменять внешний идентификатор. Имя, короче говоря. Имя прописывается в систему и не может меняться, от слова совсем. В подпольных лабораториях устанавливают ломанные системы с возможностью менять внешний идентификатор, но это до того момента, пока тебя не засекут ФСС – Федеральная Следственная Служба.

Наказание за такое довольно строгое, если тебя подозревают в совершении незаконных действий. Но если ты ничего плохого не сделал, тебе в голову принудительно вживляют дополнительный чип, который перебивает внешний идентификатор. Снять ты его не сможешь, так как за тобой сразу прилетят ФССники, и тогда тебе точно не поздоровится.

Третье – я потерял порядка двадцати процентов нанитов. Они ушли на перестройку, расширение и укрепление нейронных связей, и… у меня образовался совершенно новый имплант.

Открыв окно имплантов, я по второму разу всмотрелся в последнюю строчку:

Модуль производства нанитов – NM v9.91

Визуально-спектральный анализатор – APiE v34.12

Динамический модуль связи – стандарт DL17

Индивидуальный пользовательский модуль «CKsiElShaRah» – версия 1.0 «Мини»

Высокочастотный модуль внешнего воздействия – версия « NonOfficial»

Мысленно выделил модуль внешнего воздействия, и вверху появилась его схема расположения в организме. Он сам, как и остальные, находился в нижнем отделе мозга, и так же размером с горошину. Но в некоторый мандраж вводила не только неизвестность, для чего он нужен, а ещё то, что он рассекал верхнюю часть тела. Какие-то тонкие связи, не то проводов, не то сосудов, пронизывали мозг, спинной мозг и подключались к органам зрения, слуха и абсолютно ко всем модулям. Заканчивались эти «сосуды» в ладонях.

С некоторой возможностью данного импланта я уже ознакомился ранее. Я мог видеть в темноте и сканировать всё, что находится за не металлическими объектами. Мои глаза стали почти как «Альфа Си» Захара, только ещё лучше – их нельзя определись как имплант.

Интересно, что ещё может делать эта штука… Непроизвольно я поглядел на свои ладони, которые внешне совершенно не изменились.

Но изменения произошли не только в этом. У меня появилось чёртова туча баз образов! Сто сорок семь неизвестных сборок баз, файлов и каких-то образов воспоминаний! Это помимо того, что я набрал из интернета и методично записывал знания от Ксуля.

Некоторые из баз были настолько громадные, что я побоялся их просто открыть «превью». Да я на неделю свалюсь, если вообще выживу после такого! Нет, лет до восемнадцати я точно не рискну его активировать. Возможности учить такой образ частями не предусмотрено. Правда, с некоторыми всё же есть возможность ознакомиться, но всё потом.

«Нам нужно выбраться из этой дыры наконец…»

И как только я это подумал, непроизвольно вспомнил про Альбину. Поджав губы, я начал шарить по карманам, выискивая тот браслет, который я снял с её руки.

– Что ищешь? – спросила Злата, до этого на удивление молчавшая.

– Браслет… Тот браслет… – нервно сказал я, совершенно ничего не находя.

«Неужели я его потерял?!» – мысленно начал я паниковать.

Мой находился на мне, а вот тот самый, что я держал в руках – исчез.

– Илья… Он… у меня… – произнесла девушка, и я удивлённо взглянул на неё. – Я его забрала, чтобы никто у тебя его не отобрал ночью.

Встав с кровати, она подтянулась на второй ярус, достала завёрнутый дождевик, развернула и отдала мне серебристый браслет, который был подогнан под тонкую девичью руку. Схватив его, я сразу же глянул на гравировку «Моей дорогой Альбине» с внутренней стороны. Мы их нанесли себе на браслеты более полугода назад, когда стали считать себя парой.

– Спасибо… – сказал я девушке, подавляя ком в горле, и положил браслет в карман. Он мне очень дорог как память… – Ты не знаешь… что с её телом?

– Захар сказал, что её кремировали… – вздохнула она, опустив голову.

Стиснув зубы, я попытался успокоиться, но выходило слабо.

– Пойдём завтракать. У нас осталось сорок минут, – сказал я и двинулся на выход, а Злата молча пошла следом.

На половине пути к столовой я более-менее пришёл в себя, но был изрядно раздражён, можно сказать, на весь мир. На помощь мне пришла Мини, которая прокомментировала это как «подростковый организм» и стабилизировала основные гормоны.

Аппетит пришёл во время еды. Из-за нанитов я даже не понимал, насколько был голоден. Правда, благодаря Злате, что поила меня молочным изолятом, я совершенно не схуднул.

– Много потратила? – спросил я у польки, доедая кашу. Она сидела напротив и без особого аппетита съела лишь половину.

– Ты о чём? – удивилась она, поднимая на меня взгляд.

– В обменнике на меня много потратила? – уточнил я.

– Не волнуйся. Не много, – стушевалась она.

– Ты сильно изменилась, Злата. От меркантильной эгоистки, что была при нашей первой встрече, ничего не осталось, – улыбнулся я и отодвинул поднос, чтобы упереться локтями в стол.

– Ты и Виталя были хорошими примерами, – улыбнулась мне в ответ Злата.

«Это даёт надежду, что мир всё же не безнадёжен» – подумал я, и мой взгляд упал на входящую в зал столовой знакомую троицу.

Амбал остановился