В Тегеране были осведомлены о том, что Турция, стремясь воспользоваться неблагоприятным для Советского Союза началом войны, вынашивала планы захвата Советского Закавказья. На турецкой стороне вблизи советской границы спешно проводились военные приготовления: строились аэродромы, шоссейные дороги, линии связи, создавались укрепленные районы. В общей сложности вдоль нее было сосредоточено 18 дивизий. Турецкие военные самолеты, проводившие разведку, систематически вторгались в воздушное пространство СССР. Имели место провокационные обстрелы турецкими военнослужащими советских пограничных нарядов.

Однако помочь Реза-шаху Анкара не решилась. Все попытки иранского лидера изменить ситуацию через турецкое правительство остались без внимания. До 25 августа турецкий министр еще давал какую-то надежду иранскому послу, что Турция поможет Ирану урегулировать все вопросы. Но уже в первые дни иранской операции он без обиняков заявил своему гостю, что видит в этом деле мало шансов на успех, ибо, по его мнению, «вступление союзных войск в Иран имеет чисто стратегический аспект»[422].

Подведя итог вышесказанному, мы можем категорично заявить, что Реза-шах никогда не был «пособником германских фашистов», как его любили изображать советские историки.

Об этом нам говорит даже нацистская пропаганда. В самый критический для Реза-шаха момент в Берлине стали упрекать его в трусости, непоследовательности, продажности и неумении организовать оборону Ирана. Нацисты с присущим им упорством убеждали иранцев, что шах является «ставленником британской короны» и что все зло и бедствия иранского народа происходят от шаха и англичан. Вещавший на персидском языке диктор берлинского радио язвительно сообщил иранцам, что их лидер бежал в Исфахан и тем самым бросил управление страной. Как уже говорилось, спецслужбы Третьего рейха готовили переворот в Иране, планировали физическую ликвидацию Реза-шаха, что также не позволяет говорить о нем как о гитлеровской марионетке. Интересно, что накануне вступления Красной Армии в Иран ответственный руководитель ТАСС Я. Хавинсон предлагал В. М. Молотову придать огласке информацию о подготавливаемом немцами антишахском перевороте, но последний не поддержал инициативу[423]. Без сомнения, это было сделано из тех соображений, что союзникам было выгоднее представить Реза-шаха как союзника Гитлера, а не как жертву германских интриг.

Для большей убедительности приведем еще один факт. В письме В. М. Молотову от 10 августа 1941 г. советский посол не только не называет Реза-шаха германофилом, но и обвиняет его в симпатиях англичанам: «Англичане в Иране прочно занимают основные экономические и финансовые позиции. Они руководят всеми действиями шаха, прямо или косвенно консультируя его во всех важных актах иранского правительства […]. Настоящее иранское правительство во главе с шахом, премьер-министром Мансуром и выполняющим обязанности мининдела Амери больше всего ориентируются на Англию. Англичане открыто говорят, что эти люди проанглийски настроены»[424].

Не приходится сомневаться в том, что Реза-шах действительно желал блага для своей родины и пытался только воспользоваться помощью Германии, которую та «благосклонно» предлагала его стране. Ему казалось, что он действует в интересах промышленного развития Ирана. С помощью Германии он построил дороги в Иране, модернизировал предприятия, пытался перевооружить армию…

Вспомним о том, что не только один иранский шах не смог вовремя рассмотреть в лице Гитлера угрозу человечеству. Слова восхищения германским фюрером звучали из уст английского политика, последнего премьер-министра Великобритании от либеральной партии Ллойд-Джорджа, драматурга Бернарда Шоу, норвежского писателя Кнута Гамсуна. Чего стоят только одни разговоры о Гитлере как о кандидате на Нобелевскую премию мира. А планы присвоить фюреру эту премию у политиков Запада действительно были!

Даже при учете всех обстоятельств мы не можем причислить Реза-шаха к яростным поклонникам Гитлера, коих в Европе и Америке 1930-х гг. было немало. Стремление во всем опираться на собственные силы, подозрительность, гордость за себя как за лидера древнейшего восточного государства, наследника Дария и Ксеркса были, пожалуй, главными чертами его характера. «Человек с очень твердым характером и большим умом» — таким видел Реза-шаха очевидец тех событий посол A. A. Смирнов[425], которого сложно заподозрить в симпатиях к иранскому монарху.

В отличие от многих европейских политиков и общественных деятелей, Реза-шах никогда не заискивал перед вождем германского фашизма. Он ни разу публично не высказал восхищения силой немецкого оружия, как это делали правители той же Турции[426]. Иранский шах стал жертвой обстоятельств, являвшихся результатом войны, так как Иран из-за своего стратегического положения не мог не стать яблоком раздора между воевавшими блоками. Союз Англии и СССР объективно требовал участия Ирана во Второй мировой войне в качестве перевалочной базы для военных поставок. Поэтому Реза-шаху, как и любому другому политику на его месте, вряд ли бы удалось оставить Иран в стороне от тех великих событий.

Тем временем союзники твердо шли к намеченной цели. Несмотря на начало переговоров с представителями шахского правительства, наступление вглубь иранской территории продолжалось.

29 августа передовые части советских и английских войск вошли в соприкосновение в районе Сенендеджа. А на следующий день, 30 августа, представители СССР и Англии вручили иранскому премьер-министру ноты своих правительств[427]. В советской ноте ввод войск объяснялся «подрывной работой немцев, захвативших командные посты по всему Ирану»[428]. В ноте также говорилось о том, что СССР и Великобритания согласны прекратить военные действия, но при этом иранское правительство должно выполнить следующие условия:

«а) отвести свои войска на юг от линии, проходящей через: Ушну, Хайдарабад, Миандоаб, Зенджан, Казвин, Хорремабад, Баболь, Зираб, Семнан, Шахруд, Алиабад. Районы, расположенные севернее этой линии, должны быть временно заняты советскими войсками.