чувствовал ничего по отношению к старине Джасу. Сейчас ему хотелось домой, зарыться в постель и уснуть. И чтобы никто на свете не посмел его будить.

Джо добрел до своей квартиры. Позвонил в полицейский департамент, представился, рассказал о происшедшем дежурному по участку и поспешно бросил трубку телефона. Потом положил палец Джаспера в холодильник, принял душ, обработал рану на голове йодинолем и забрался в постель. «Остальным пусть займется полиция», — была его последняя мысль, и сон, под аккомпанемент зудящей головной боли, навалился на него беспредельной усталостью.

⁂

Тяжелые удары в дверь вывели Джо из оцепенения. Он медленно приходил в себя, и с каждым новым ударом порция сна улетучивалась из него, а реальность вместе с головной болью властно замещали уходящий сон. Джо еще некоторое время полежал с открытыми глазами, уставясь на дверь, вздрагивающую под ударами, потом, поморщившись, не спеша, встал и пошел открывать.

Дверь резко распахнулась и в проеме на Джо уставились багровый и запыхавшийся Рэм Кемперфилд и Стив О’Келли — как раз те, с кем ему меньше всего хотелось встречаться в ближайшие два-три часа. Оба стояли молча, выкатив глаза.

— Ну, чего стоите? Заходите, раз уж пришли, не выгонять же вас. — недовольно пробурчал Стравински и прошлепал в домашних тапочках к бару. Налил себе изрядную порцию кальвадоса и сделал большой глоток, удовлетворенно зажмурившись. Жгучая влага приятным теплом растеклась по телу, проясняя мысли. Затем, развалившись в кресле и раскурив сигару, более дружелюбно посмотрел на своих гостей.

Рэм готов был взорваться от переполнявших его противоречивых чувств. Весь багровый от возбуждения, он быстро подошел к бару и без особых церемоний, даже не посмотрев на этикетку, плеснул себе кальвадоса в первый попавшийся стакан. Устроился прямо на постели и, сделав глоток, поперхнулся. Первым, что пришло в голову Джо, была мысль: «А Рэм уже не тот. Парень растолстел». Стив держал себя гораздо сдержаннее. Он просто прислонился к подоконнику, и на его худощавом скуластом лице ожившей мумии не читалось абсолютно никаких эмоций, и только в глазах застыл немой вопрос. Все-таки первым решил начать Джо:

— Стив, открой холодильник. На нижней полке, на блюдце, лежит палец. Отнеси его на экспертизу, и пусть уточнят его принадлежность.

Теперь, когда этот невозмутимый молокосос стоял перед ним с обглоданным пальцем на блюдце, Джо с удовлетворением смотрел, как омерзение с удивлением напополам перекосили его заформалиненные черты. На Рэма он не смотрел — лицо того можно было просто представить.

— Так вот, Стив, — стараясь скрыть удовлетворение от произведенного эффекта, как можно равнодушнее, продолжал он. — Сделай это поскорее. Я позже зайду и узнаю результаты.

Стив посмотрел на Рэма, — тот кивнул, и О’Келли убрался с блюдцем, как нашкодивший официант.

— Ладно, Джо, — судя по всему Рэм пришел в себя, он уже не дышал, как загнанная лошадь. — Теперь объясни мне, что все это значит, и что ты думаешь по этому поводу.

— Ничего. — Рэма это несколько озадачило, но после паузы Стравински продолжил. — Я еще ничего не думаю, Рэм. То ли старина Джас кому-то сильно напакостил, то ли его с кем-то перепутали. А связи с моим делом я не вижу, так что разбираться с этим придется твоим парням.

Джо сделал большой глоток, с наслаждением затянулся сигаретой и, кутаясь в дыму, продолжал.

— А вообще, старик, я тебе сообщу кое-какие догадки после беседы с медиками. Этот пальчик должен кое-что прояснить. Время покажет. Теперь дай мне поспать. Я все тебе представлю в письменном виде. Я очень устал … шеф.

⁂

— Понимаешь, Джонни, — папаша Роджерс потешно сморщил нос. — Пальчик-то начисто снесен, по-видимому, небольшим тесаком.

Теперь палец нищего лежал в аккуратном целлофановом пакете с номерком, в одном ряду с чьим-то ухом. А судмедэксперт Роджерс Буш, больше напоминающий в своем белом халате Санта Клауса, как добрую сказку для малышей рассказывал прижизненное приключение злосчастного пальца.

Стравински долго держался и внимательно слушал медика. А Роджерс, как назло, рассказывал и рассказывал, стоя спиной к витражным стеклам прозекторской. В морге на Джо действовал даже шум журчащей воды. Вдруг до него докатился особенно тошнотворный, кисло-гнилостный запах. Инстинктивно Стравински заглянул за спину пожилого врача. Двое верзил в резиновых фартуках и сапогах потрошили какого-то парня. То ли, что-то повредили они, то ли у покойника что-то разорвалось, но из вынутых кишок медленно-тягуче вытекла буро-зеленая вся в пузырьках жидкость. Тяжелый ком подкатил к горлу полицейского, и живот, угрожающе урча, вдруг дал знать о себе болезненными спазмами.

— Все понял, док. Спасибо. — То ли хрип, то ли бульканье, сопровождавшие слова, затихли вместе с исчезнувшим Стравински. А старый папаша Роджерс еще долго стоял, непонимающе морща нос и близоруко щурясь.

2

Огромный каштановый мастифф, грозно ощерясь, рвался в центр круга, бренча тяжелой цепью. По другую сторону решеток цепь с трудом удерживали двое взрослых мужчин. От малейшего движения мастиффа могучие мышцы буграми перекатывались по телу. И неосознанно становилось чертовски неуютно от огромных клыков, то и дело вспыхивающих под ярким металлическим светом юпитеров, висевших над ослепительно белой ареной. По огромному, слабо освещенному залу перекатывался словно стон, гул сотен возбужденных мужских голосов, и светлячки зажженных впопыхах сигарет нервно мигали среди нестройных рядов.

Вдруг гул перерос в рев сотен надорванных в крике глоток. И в следующее мгновение в центр круга вывели крупного пса, очень смахивающего на большого волка черной масти. При виде соперника верхняя губа волка нервно дрогнула, и нос хищно изогнулся в жуткой и кривой ухмылке, обнажая длинные тонкие клыки. Шерсть на его загривке медленно поднялась, словно чья-то невидимая рука погладила волка против шерсти.

Мастиф заметил противника, и удерживающим его людям стало совсем туго. Словно дьявол вселился в это огромное тело. Яростный рев взбешенного зверя перекрыл крики зала. На мгновение люди затихли, оглушенные жаждой крови, переполнявшей этот первобытный рык.

И в звенящей тишине послышался голос, усиленный репродукторами. Он опускался сверху на возбужденных людей, словно глас судьбы:

— Господа! На ринге Крис Вампир и Черный Убийца. Неоднократные победители наших сражений. Ставки сделаны, господа. На этом сегодняшний день заканчивается.

В то же мгновение с лязгом упали цепи, удерживающие обеих собак, и двое бойцов закружились в смертельном танце, получив долгожданную свободу.

Первым сделал выпад мастиф. Молнией он налетел на соперника, и первый же бросок увенчался успехом. Из рассеченного бедра волка закапала неровными каплями кровь. Поджав обрубок хвоста и нервно прижав остатки ушей, тот отпрянул в сторону и молча стал кружить по периметру круга, не обращая никакого внимания на свою рану.

На мгновения дьявол