Февраль 1944 года. В Нью-Йорке Фукс должен был встретиться с человеком по имени «Раймонд». Больше ему о нем ничего не было известно. Это был Гарри Голд.

После первого контакта встречи проходили в разных местах, где, как понял Фукс, Раймонд хорошо ориентировался. Такими местами были угол Медисон-авеню, что рядом с музеем Метрополитен. Именно здесь Фукс передавал подробную информацию о секретных работах. Он все более погружался в дело со смертельным исходом.

Гарри Голд работал с советской разведкой с 1936 года. В Нью-Йорке он передавал информацию в советское консульство от Фукса. В этом отношении Голд был для советской стороны курьером. А его руководителем являлся Анатолий Яцков, у которого на связи были и другие важные источники информации.

Вот как позднее Яцков отзывался о своих источниках:

«Уменя на связи их было человек пять. Еще два агента занимались только вербовкой людей — они не передавали информацию. Три курьера приносили документы в консульство и получали материалы с вопросами для передачи агентам».

1943–1944 годы. Клаус Фукс прочно обосновался в штате Нью-Мехико, где англо-американский проект воплощался в конечный результат. Это был город-призрак в 50 километрах к северо-западу от города Санто-Фе.

В Лос-Аламосе заняты секретными разработками были ученые со всей Америки. Клаус Фукс оказался в среде знаменитых физиков: Роберт Оппенгеймер, Ханс Бете, Энрико Ферми, Виктор Вайскопф, Рудольф Пайерлс, Эдвард Теллер. И все они воспринимали его как работящего, но более того — талантливого физика-математика.

Адреса сотрудников не были известны никому из живших вне зоны. В городе-призраке были сконцентрированы гигантские силы служб безопасности Америки. Здесь больше всего боялись шпионов, особенно из Германии. Но случилось так, что именно Фукс, ярый противник нацистов и убежденный коммунист из Германии, проник через такие заслоны.

Из воспоминаний физика-атомщика Ханса Бете:

«Между Черчиллем и Рузвельтом существовала следующая договоренность: англичане проверяют своих людей, а американцы — своих. Поэтому американцы просто не должны были проверять Фукса. Я подверг резкой критике британское правительство и службу безопасности за то, что они безоговорочно признали Фукса благонадежным для работы над манхеттенским проектом в составе британской миссии.

Они безусловна знали кое-что о коммунистических симпатиях Фукса. Они не имели права лгать на переговорах с генералом Гровсом. Гровс два раза запрашивал британские службы по поводу благонадежности членов британской миссии, и оба раза он получал заверения, что все британские ученые были «окей».

Я до сих пор удивлен такими ответами, поскольку даже мне известно, что Фукс симпатизировал коммунистам».

Май 1945 года. Боязнь, что нацисты первыми создадут атомную бомбу, подгоняла работы лос-аламовских ученых. Клаус Фукс был одним из самых трудолюбивых, исполнительно надежных и прилежных ученых. Именно эти качества сделали его незаменимым во всех двенадцати «отсеках безопасности», детищах генерала Гровса.

Эдвард Теллер (отец водородной бомбы) весьма признательно отзывался о своем «математическом коллеге»:

«Клаус Фукс был чрезвычайно трудолюбивым. Он работал непрерывно. Он был физиком высшего класса. Как человек он был милым, ненавязчивым, немного замкнутым и очень своеобразным. Он был неразговорчивым. Ведь тот, кто много говорит, вызывает неприязнь. То, что говорил Фукс, всегда имело смысл. Его можно было сравнить с пенни-автоматом: вы бросаете в автомат пенни и получаете конкретный ответ…».

За несколько недель до окончания работы над бомбой Германия капитулировала. Первый ядерный удар по Германии не был нанесен. Ученые в городе-призраке достигли своей цели — Европа атомного взрыва избежала, и они были этому рады. Но вот мнение Эдварда Теллера:

«Моя цель была достигнута лишь частично. Конечно, мне хотелось положить конец войне. Но моей главной целью было исследование чего-то нового. Знание — вот моя религия. Умение — вот к чему я стремился. В апреле-начале мая мы были готовы к испытанию нашего конечного продукта. Но было много причин, по которым мы не должны были этого делать».

Весьма характерно, но ему вторил Виктор Вайскопф: «Разумеется, эта проблема беспокоит меня и сегодня. Но тогда мы не думали об этом. Мы работали 3–4 года, день и ночь. Оставалось три месяца до окончания работ. Было много людей, которые приняли свои внутренние решения, но от них ничего не зависело. Решение об испытании принимали люди, наделенные ответственностью. Мне и сейчас как-то не по себе. Очевидно, надо было поразмышлять над этой проблемой более серьезно».

Июнь 1945 года. Клаус Фукс покидает Лос-Аламос для встречи с куратором. Его ожидает серьезный контроль со стороны службы безопасности, но у него крепкие нервы. Он один из немногих ученых имеет собственный автомобиль. В нем находятся секретные материалы к изготовлению бомбы… для его родины — Германии, которая лежит в руинах в девяти тысячах километрах восточнее Америки. Но капитуляция не снижает энергии Фукса — агента Советов, ибо назад дороги нет. Он считает:

«Все, что я хотел тогда — как можно скорее проинформировать советские власти, что работа над атомной бомбой идет полным ходом. Они хотели получить детальное описание. Вначале я сконцентрировал свое внимание на результатах собственной работы. Затем я должен бы передать подробное описание конструкции плутониевой бомбы».

Лето 1945 года. В 200 километрах к югу от Лос-Аламоса… назначили на 15 июля. Отдельные части бомбы монтировались в специальном бунгало на месте предполагаемого взрыва.

Время торопило Фукса, ибо он имел на руках все конструктивные данные для создания бомбы и был готов передать из в Москву. Как впоследствии он вспоминал: «…видимо осознал, что запустил механизм, который невозможно остановить.».

1945 год. Москва. Из нескольких источников разведчики получили информацию для главы Советского Союза. Сталин знал о ходе работ над атомной бомбой в Америке.

Для руководителя научно-технической разведки госбезопасности Леонида Квасникова агент Клаус Фукс являлся самым главным источником ценнейших сведений — секретных, актуальных и документальных. Из воспоминаний Леонида Квасникова: «Фукс — гениальный человек. С колоссальной памятью. С разных сторон он передавал нам математические расчеты., например, его отчеты, о теории взрыва атомной бомбы. Это расчет я расшифровал и передал наверх. Отчет содержал восьмизначные интегралы и соответствующие формулы. Фукс записал все это по памяти. В Москве все это передавалось научным экспертам. Они со всем своим аппаратом работали больше года над перерасчетом данных. Ведь у них не было никакой техники, кроме чертовых ручных счетных машинок».

Игорь Курчатов — руководитель советского атомного проекта «Уран» и его ближайшее окружение знакомились с информацией невидимого для них агента «Чальза» и не раз не раз испытывали некотрое удивление своей новизной в направлении и характере американо-британских работ. Об этом времени вспоминал Владимир Барковский: «В центре знали об этой информации только руководитель научно-технической разведки тов. Квасников и его доверенные. Отсюда информация поступала к Курчатову — руководителю советских научных сотрудников. Все это время они думали, что информация поступает из других советских научно-исследовательских центров. Им ничего не было известно об истинных источниках поступления данных».