– О, — сказал Крозье, цепляясь за корень так крепко, как, бывало, цеплялся за какой-нибудь такелажный трос, находясь на высоте двухсот футов на мачте во время урагана.

– Утконосы, вы знаете, откладывают яйца, — продолжала София, — как рептилии. Но самки выделяют молоко, как млекопитающие.

Сквозь воду он видел темные кружки в центре белых полушарий ее грудей.

– Неужели? — сказал он.

– Тетя Джейн, которая, вы знаете, сама немного натуралист, считает, что свои ядовитые шипы на задних лапах самец использует не только для того, чтобы драться с другими утконосами-самцами и незваными гостями, но и для того, чтобы прицепляться к самке, когда они плавают и спариваются одновременно. Вероятно, он не выделяет яд, когда случается с самкой.

– Да? — сказал Крозье и задался вопросом, не следовало ли ему сказать: «Нет?» Он понятия не имел, о чем они разговаривают.

Перехватываясь руками за корни, София приблизилась к нему вплотную и положила прохладную ладонь — на удивление крупную — ему на грудь.

– Мисс Крэкрофт… — начал он.

– Т-ш-ш, — сказала София. — Молчите.

Она перенесла левую руку на плечо Крозье и теперь повисла на нем, как недавно висела на корне. Ее правая ладонь скользнула по груди вниз, провела по животу, по правому бедру, потом снова поднялась к животу и снова спустилась ниже.

– О боже, — прошептала она Крозье в ухо. Теперь она прижималась щекой к его щеке, ее мокрые волосы лезли ему в глаза. — Не ядовитый ли шип я обнаружила здесь?

– Мисс Крэ… — снова начал он.

Она сжала ладонь. Она грациозно приподнялась в воде, внезапно зажав между своими сильными ногами его левое бедро, а затем опустилась на него всей своей теплой тяжестью и начала об него тереться. Крозье немного приподнял левую ногу, чтобы лицо Софии оставалось над водой. Глаза у нее были закрыты. Ее ягодицы плотно прижимались к его бедру, а груди — к его груди; правой рукой она принялась ласкать напряженный член.

Крозье застонал, но то был лишь предупреждающий стон, не стон сладостного облегчения. София протяжно, шумно выдохнула, уткнувшись лицом ему в шею. Он чувствовал жар и влагу ее промежности на своем бедре. «Как может быть что-нибудь мокрее воды?» — подумал он.

Потом она застонала в голос; Крозье тоже закрыл глаза — жалея, что не может видеть Софию, но не имея выбора, — а она еще крепче прижалась к нему, двигаясь вверх-вниз частыми резкими толчками, и заработала рукой быстрее — настойчиво, умело и требовательно.

Крозье зарылся лицом в ее мокрые волосы, когда выбрасывал семя в воду, содрогаясь всем телом. Он думал, пульсирующее семяизвержение никогда не кончится, и он немедленно извинился бы перед Софией, если бы мог говорить. Вместо этого он снова застонал и едва не отпустил корень, за который держался. Они оба на несколько мгновений погрузились в воду выше подбородка, пуская пузыри.

Что больше всего поразило Френсиса Крозье тогда (а тогда все на свете изумляло его и ничто на свете не волновало), так это тот факт, что леди столь энергично двигала тазом, столь сильно сдавливала бедрами его ногу, столь плотно прижималась щекой к его лицу, столь крепко зажмуривала глаза и столь громко стонала. Ведь женщины не могут испытывать такое же острое наслаждение, как мужчины? Да, некоторые портовые девки стонали, но, несомненно, потому лишь, что знали, что мужчинам это нравится, — они, ясное дело, ничего не чувствовали.

И все же…

София немного отстранилась, заглянула Крозье в глаза, непринужденно улыбнулась, поцеловала в губы долгим влажным поцелуем, а потом подтянула колени к груди, резко оттолкнулась ногами от корней и поплыла к берегу, где ее одежда покоилась на чуть колеблемом легким ветерком кусте.

Невероятно, но они оделись, собрали и упаковали вещи, навьючили на мула корзины, сели на лошадей и доехали до резиденции губернатора, не проронив по дороге ни слова.

Невероятно, но вечером во время обеда София Крэкрофт весело смеялась и болтала со своей тетушкой, сэром Джоном и даже с капитаном Джеймсом Кларком Россом, против обыкновения словоохотливым, тогда как Крозье почти весь обед просидел молча, уставившись в стол. Он мог только восхищаться ее… как там выражаются «лягушатники»?.. ее «порывом страсти», ибо ум и душа самого Крозье, казалось, находились в точно таком состоянии, в каком пребывало его тело в момент бесконечно долгого оргазма в Утконосовом пруду: словно распались на атомы и рассеялись по всем уголкам вселенной.

И все же мисс Крэкрофт держалась с ним без малейшего намека на холодность или укоризну. Она приветливо улыбалась Крозье, обращалась к нему с разными замечаниями и пыталась вовлечь в разговор, как делала каждый вечер в губернаторском доме. И безусловно, ее улыбка была чуть теплее обычного? Чуть нежнее? Даже чувственнее? Должно быть, так.

Когда Крозье после обеда предложил Софии прогуляться по саду, она с извинениями отказалась, сославшись на уже данное обещание составить партию в карты капитану Джеймсу Россу в главной гостиной, — и не желает ли командор Крозье присоединиться к ним?

Нет, командор Крозье, в свою очередь, с извинениями отказался от такого предложения, поняв по теплым и непринужденным ноткам, подспудно звучавшим в неизменно теплом и непринужденном голосе Софии, что сегодня вечером — и вплоть до момента, когда они встретятся наедине, чтобы обсудить свое совместное будущее, — в резиденции губернатора все должно идти обычным порядком. Командор Крозье громко объявил, что у него слегка побаливает голова и что он прощается с ними до завтрашнего утра.

Он проснулся, оделся в свою лучшую форму и принялся мерить шагами залы особняка еще до рассвета следующего дня, в полной уверенности, что Софии точно так же не терпится встретиться с ним пораньше.

Он ошибался. Первым к завтраку вышел сэр Джон, который завязал бесконечную, невыносимо скучную беседу о разных пустяках с Крозье, никогда не владевшим пресным искусством пустой болтовни и уж тем более не способным поддерживать разговор о расценках, какие надлежит установить за сдачу заключенных внаем для рытья каналов.

Следующей спустилась вниз леди Джейн, и даже Росс вышел к завтраку прежде, чем наконец соизволила появиться София. К этому моменту Крозье пил уже шестую чашку кофе (он научился отдавать предпочтение кофе перед чаем во время зимовок с Парри в северных льдах много лет назад), но он оставался за столом, покуда молодая леди управлялась со своими традиционными яйцами, колбасой, бобами, тостами и чаем.

Сэр Джон куда-то исчез. Леди Джейн испарилась за ним следом. Капитан Росс удалился неспешной походкой. София наконец закончила свой завтрак.

— Не желаете ли прогуляться по саду? — спросил Крозье.

– Так рано? — сказала она. — Сейчас уже солнце припекает вовсю. Нынче очень жаркая осень.

– Но… — начал Крозье, пытаясь выразить взглядом всю настойчивость своего приглашения.

София улыбнулась.