Киселёв наконец достиг двери, открыл её и шагнул вовнутрь: широкий, тёмный зал вместил несколько деревянных скамей, на которых лежали тела убитых в ожидании, когда их в последний раз поднимут на свет Божий, чтобы потом навечно опустить во мрак земли. Полицмейстер прошёлся вдоль скамей, открывая лица усопших, и негромко позвал Белого.

Хрулёв с невестой лежали отдельно, в углу, рядом, на приставленных друг к другу скамьях. Олег Владимирович перекрестился и, повернувшись в сторону полицмейстера, спросил:

— И долго они могут здесь находиться?

— Сами видите. Хоть до Второго Пришествия. — Киселёв запахнул полы пиджака. Изо рта полицмейстера вылетал парок. — Вечная мерзлота. Наверху пекло, а тут даже в самое жаркое лето земля не прогревается.

Белый приблизился к телу пограничного комиссара.

— Убит из револьвера. В упор. — Киселёв приподнял лампу, чтобы лучше осветить раны на теле покойного. — Доктор пули вынул. Девушку… из того же оружия.

— Еще в кого-нибудь попали?

— Матроса ранили. В плечо.

Белый дотронулся до руки Хрулёва:

— Когда здоровались, горячая была…

Киселёв провёл Белого к Сухорукову, который лежал отдельно, в стороне, ближе ко входу. Владимир Сергеевич откинул чёрное покрывало, что накрывало труп.

— Посветите мне получше, — Олег Владимирович перевернул покойника. — Пятна только на шее. В области позвоночника более отчётливые. На теле кровоподтёков не имеется. А почему покойник без штиблет?

Киселёв повёл плечами:

— Откуда ж мне знать. Может, сняли, перед тем как сюда спустить.

— Странно… Что сказал доктор?

— В лёгких обнаружена вода. Утоп. Осмотрите голову. На затылке виден след от удара чем-то тяжёлым. Видимо, перед тем, как утопить, посредством сего предмета привели учителя в беспамятство, а после перетянули тело к Бурхановке.

— Где, говорите, выловили труп?

— Под мостиком, что вблизи перекрёстка Иркутской и Семинарской.

— Зацепился за что-то? Или? Течение-то большое в Бурхановке?

— Да какое там течение. Нет, мелкие предметы, конечно, может унести в Зею. Но чтобы безжизненное тело, — исключено.

Олег Владимирович ещё раз посмотрел на покойника:

— Вот что, Владимир Сергеевич, пусть ваши люди приготовят мне список тех, кто проживает в районе этого мостика. Кварталом вперёд-назад. А то и двумя.

— Это между Ремесленной и Кузнечной? Сделаем.

— Смотрите. — Белый ещё раз перевернул труп и указал на затылок. — Крови, как видите, нет. Удар, конечно, произведён сильный, но не настолько, чтобы надолго отправить в бессознательное состояние человека. Сухорукова успели донести до речки в беспамятстве. А сие можно было проделать, ежели убийца проживает недалеко от Бурха-новки.

— Они могли туда приехать для разговора.

— Исключено, — Белый достал платок и принялся тщательно вытирать руки. — Учитель совершил противозаконное деяние, а потому был настороже. Он бы в столь глухое место для разговора не поехал. К тому же он ни домой, к любимой жене, ни на службу и носа не показал. И где господин Сухоруков пробыл целый день? Не на берегу же Бурханов-ки сидел в компании с будущим убийцей? Нет, Владимир Сергеевич, покойный последние часы жизни провёл в доме убийцы. Пил водку, вспоминал, как стрелял в девушку. Нервишки, естественно, играли. Наверняка в пьяном расстройстве, плакал. Грозился во всём сознаться властям. И не знал, бедолага, что, как только он взял в руку револьвер, судьба его уже была решена… А что это за труп, в белом шелке?

Киселёв обернулся.

— То Кузьма Бубнов.

— Да что вы говорите? Разрешите взглянуть? В последние дни я столько о нём слышал, а вот встретиться так и не довелось.

«Это на что он намекает? — насторожился Киселёв. — Не иначе этот пройдоха что-то накопал».

Белый сам откинул шёлковую дорогую материю с лица и груди покойного. Бубнов оказался моложавым мужчиной с чёрной прямой бородой, широким, без морщин, лбом. На теле покойного до сих пор был окровавленный сюртук, под которым белела манишка. Киселёв развернул полы костюма и указал на кровавое пятно:

— Два удара — вот и вот. А ножичек довольно своеобразный — лезвие узкое, тонкое. И на удивление длинное.

— Стилет?

— Похоже на то. Убийцу Бубнов хорошо знал, иначе в столь позднюю пору, в своем доме, да так близко к себе бы не подпустил. Мне так кажется, когда они встретились в коридоре, меж ними произошёл спор, после которого хозяин указал гостю на дверь. Открылся — и в этот момент получил удар стилетом. Слуги утверждают, что криков, даже громких голосов не слышали. Ограбления не было. Убийца схватил то, что под руку попало, но не с трупа.

— Брезгливый убийца? Нечто новенькое. Сделать «жмурика» и не обчистить его?

— Но это ещё не всё. Я имел беседу с уголовниками-поселенцами. Они утверждают — никто Бубнова из их братии не трогал.

— Врут?

— Нет, Олег Владимирович. Если блатные сказали, что не трогали, значит, так оно и есть. Им врать не с руки. Особенно сейчас.

— Хорошо. Убили не с целью ограбления Что тогда? Ревность? Конкуренты?

Киселёв поморщился: снова намёк?

— Ищем. Допрашиваем. Пытаемся узнать, кто мог находиться в доме в день убийства… Либо действительно ничего не знают, либо покрывают убийцу… Холодно здесь. Давайте возвращаться в мир живых.

— Эка завернули. В мир живых… Прямо, из египетской мифологии.

— Вот сейчас керосин закончится, у нас будет не мифология, а тьма египетская. Идёмте…

Наверху их ждали.

— Кнутов? — Владимир Сергеевич погасил лампу и вернул её доктору. — Что опять?

Белый тоже отметил встревоженный вид сыщика.

— Господа, пройдёмте на улицу, — Анисим Ильич кинулся к выходу. Полицмейстер и Белый устремились вслед. — Господин полковник, — уже на улице тихо повторил Кнутов. — На той стороне Зеи вырезали поселение в устье реки. Оттуда только что прибыл один из казаков, кого ночью к ним отправили. Смог оторваться от погони и на лодке переправиться к нам. Раненый.

— Что рассказывает?

— Убивают. Грабят. Захватили переправу. Всё.

Белый посмотрел на полицмейстера:

— Вот и началось.

— И что мне прикажете делать? — вспылил Киселёв. — Я предупреждал. Доказывал! А теперь— ни здесь ни там! — Владимир Сергеевич с силой пнул лежащий под ногами камешек. — Город без патрулирования оставил…

— Я не это имел в виду, Владимир Сергеевич, а то, что следует усилить охрану на переправе. Вашими людьми и кадровым офицером, хотя бы одним, но с боевым опытом. — Белый резко обернулся. — Командируйте Индурова.