— Спасибо. Если тебе некуда ехать, давай с нами, в морскую пехоту. Я помогу!

Мужик улыбнулся:

— Да нет, я ведь ради денег сюда шел. С женой давно был в разводе. Трое детей растет. Я ей писать начал, когда Артема принес. Многое я тогда понял. Всю свою жизнь в другом свете увидел. Понял, как обижал Нину, сколько горя ей принес и как виноват перед ней. Написал все, как есть и отправил. На ответ не надеялся, а она вдруг ответила. Сейчас решили все заново начать. И о беде моей она знает. Я все рассказал, ничего не скрыл. Пишет, чтобы возвращался живой, а остальное не важно. Девчонки и сынишка мне свои письма прислали. Знаешь, сколько ночей я проплакал над ними? Простили они меня. Ты не переживай, мой род не угаснет…

Даша протянула ему руку:

— Что ж, Николай, будь счастлив! Береги свою Нину, раз сумел разглядеть свои ошибки. И с мерзавцами больше не связывайся. Это не твоя компания!

Они вернулись в землянку. К Даше сразу же подошел муж:

— Куда исчезала моя милая жена?

— С Николаем Тихоновым поговорили по душам. Многое понял мужик, мается.

Стаценко слегка пожал ей руку:

— Я тоже хочу с тобой поговорить, но позже, когда все разойдутся.

Генерал Громов пообедал с ними, обмыл ордена и медали и уехал назад в Грозный. Еще раз поздравив Дашу с наградой. Напоследок пошутил:

— Как узнают чеченские полевые командиры, что Шайтан службу здесь закончила, праздник устроят от радости.

Женщина удивилась:

— Значит, вы знаете, как меня зовут боевики?

Громов пожал плечами, забираясь в вертолет:

— Мне положено это знать по штату! Кого бы не допрашивали, всюду всплывает имя Шайтан. Раз, два, пять… десять! Полгода назад попросил заместителя навести справки и с удивлением узнал, что это ты… Совсем забыл! Держите! Это мой подарок молодоженам…

Он всунул в руки Стаценко большой пакет. Помахал рукой и захлопнул дверцу. Загудели винты и вертолет понесся в сторону чеченской столицы.

Разведчики разошлись по палаткам, весело переговаривались и шутили. Майор подошел к жене, присевшей у металлической печки и разглядывающей их цветные свадебные фотографии, которые привез генерал:

— Даша, я еще три месяца назад написал полковнику Саранцеву рапорт о принятии на службу в ряды морской пехоты. Три недели назад от него прибыл ответ: я принят. Твой начальник сам согласовал все с моим руководством и оформил перевод. Будем служить вместе. Ты довольна?

Она кинулась ему на шею, целуя родное лицо и смеясь, ответила:

— Не то слово! В последнее время я сплю и вижу себя в форме морского пехотинца, с черным беретом на голове. Наш плац для занятий, катера на воздушных подушках и море! А что ты будешь делать у нас?

— Я ведь разведчик и пограничник, вот и буду учить находить следы и идти по ним.

Смена прибыла в конце следующей недели. Рослые здоровые мужики быстро повыскакивали из машин с огромными рюкзаками в руках. Старший ушел доложить о прибытии майору. Новичков сразу же окружили «старики». Один из прибывших заметил Дашу и весело крикнул:

— Да они тут с бабой развлекались…

Старослужащие мгновенно окружили его. Сашок Горяев прошипел:

— Еще что скажешь? Вякни еще хоть словечко про Дарью и считай, что отвоевался.

Новичок оглядывал недобрые лица контрактников вокруг:

— Мужики, да вы чего? Уж и пошутить нельзя…

— Такие шутки ты про других отпускай, а не про нее. Иначе твоя мама сыночка в гробу быстро получит.

Остальные новички прислушивались к словам, но не вмешивались. Шутник понял, что с ним не шутят и буркнул:

— Да нужна она мне! Цаца!

Горяев сунул кулак ему прямо в нос и еле слышно сказал:

— Заткнись!

Новичок попытался схватить руку разведчика, но получил ощутимый удар в бок и словесное предупреждение с другой стороны от похожего здоровяка:

— Не нарывайся! У нас практика боев двухгодичная, а у тебя только начинается, так что подумай! Брательник не шутит, да и я помогу в случае чего.

Шутник вырвал руку и протолкавшись через толпу присоединился к приятелям. Высокий белокурый парень о чем-то спросил его, а потом направился к Горяевым:

— Мужики, объясните, из-за чего вспылили?

— Дарья для нас и мать и сестра в одном лице, а он оскорбил ее, даже не зная. Вот когда переживете столько, сколько она пережила, тогда поймете. А оскорблять ее мы никому не позволим. Были у нас четверо подобных: двое перевоспитались, а двое, как собаки сдохли!

Белокурый попросил:

— Извините, мужики, ведь мы не знали. А кто она?

— Слышали о Шайтане? Вот это она самая и есть.

— Снайперша? О ней статья была в «Независимом военном обозрении». Та самая, которую чеченцы боятся?

— Именно. К тому же законная жена нашего командира.

Белокурый бросился к своим бегом и начал что-то взахлеб рассказывать им. Всей толпой новички подошли к женщине. Один спросил:

— Это правда, что у вашей винтовки весь приклад в зарубках?

Даша нашла глазами Сашка Горяева и показала ему кулак через головы ребят. Разведчик пожал плечами и широко улыбнулся ей. Волынцева молча прошла в землянку и вынесла свою винтовку. Протянула ее блондину:

— Смотри сам.

В зарубках был не только приклад, но и цевье. Мишаня Горяев пролез через толпу и с гордостью сказал:

— А это уже вторая винтовка! Та тоже была сплошь изрезана.

Дарья потянулась к нему, чтобы дать затрещину, но младший Горяев не стал дожидаться «благодарности» и благополучно исчез за спинами новичков.

Стаценко сдал дела и имущество новому командиру. Все вместе сфотографировались на фоне гор. Попрощались с оставшимися служить дальше семью контрактниками из их отряда. Майор скомандовал:

— По машинам!

Колонна из двух машин, под прикрытием двух БТРов тронулась в путь. Уволившиеся разведчики все влезли в среднюю машину, покидав вещи в кузов второго «Урала». Дарья держалась за руку мужа всю дорогу.

Вылететь из Грозного в Моздок смогли только утром следующего дня. Погрузившись в два вертолета МИ-8, взлетели и в последний раз сверху посмотрели на столицу Чечни, прощаясь с нею.

Из Моздока, после долгого беганья по инстанциям и кабинетам, вылетели грузопассажирским рейсом на Москву лишь вечером. Прибыли в столицу поздно ночью. Всей командой поселились в ближайшей гостинице, попадали на кровати и мгновенно заснули.

Впервые за два года разведчики не думали об опасности. Мозг словно отключился от войны и дал людям поспать. Ни стук в дверь, ни голоса на улице — ничто не могло разбудить их. Разведчики проснулись лишь к вечеру. Вытаскивали из чемоданов и рюкзаков гражданскую одежду и стыдливо просили горничных «погладить».