Наконец Хейвелок увидел красные огни... широкие хвостовые фонари «ланчии». Машина была далеко впереди. Вот она свернула Бог знает в какую улицу... их здесь великое множество. Коль-де-Мулине принадлежал к числу тех поселений, где каждая древняя тропинка или дорожка в обход пастбища была вымощена камнем. Некоторые из этих переходов превратились в улицы, а некоторые так и остались живописными узкими аллеями, по которым могла проехать одна повозка, и то с трудом, но он узнает, в какую улицу свернула «ланчия», обязан узнать.

Улицы, которые он пересекал, становились все шире, дома и магазины отступали все дальше от проезжей части, узкие тротуары расширялись и на них появлялось все больше аборигенов, прогуливающихся мимо освещенных витрин. «Ланчии» видно не было, она просто исчезла.

— S'il vous plait! Ой est l'aeroport?[37]— прокричал он из окна кабины, обращаясь к пожилой паре, готовой сойти с тротуара на булыжную мостовую.

— Аэропорт? — переспросил старик на французском, с явным итальянским акцентом. — В Коль-де-Мулине нет аэропорта, месье. Вам следует ехать по южной дороге на Кап-Матэн.

— Около поселения есть аэропорт, я в этом уверен, — прокричал Хейвелок, всеми силами стараясь скрыть степень своего нетерпения. — Мой друг, очень близкий друг сказал, что прилетит в Коль-де-Мулине. Я тороплюсь его встретить. Уже опаздываю.

— Ваш друг имел в виду Кап-Матэн, месье.

— Возможно, и нет, — произнес молодой человек, прислонившийся спиной к косяку двери уже закрытого на ночь магазина. — Здесь нет аэропорта, как такового, месье, но имеется поле в пятнадцати — двадцати километрах к северу отсюда, по дороге на Танде. Им пользуются богачи, владельцы поместий, расположенных в Рокобийе и Брейле.

— Это как раз то, что надо! Как туда побыстрее добраться?

— Следующий поворот направо, затем опять направо, назад на три квартала до рю Маритим. По ней свернете налево и выедете прямо к скоростной горной автомагистрали. Пятнадцать — восемнадцать километров на север.

— Благодарю вас.

Время превратилось в мчащуюся назад череду света и тени, с мелькавшими улицами, испуганными, шарахавшимися в сторону людьми, какими-то машинами, мешавшими движению и неистово сигналившими фарами. Постепенно суета начала спадать. Расстояния между строениями возрастали, людей, как и уличных фонарей, стало меньше — Хейвелок выезжал на окраину городка. Если даже полиция предупреждена пограничной стражей, шансы все равно на его стороне. Небольшому числу полицейских противостояла огромная по площади территория. Прошло несколько минут, грузовик уже разрывал темноту за пределами поселения. Кругом как прелюдия к горному массиву чернели на фоне неба горбы холмов, баррикады, которые предстояло одолеть на максимально возможной скорости. Когда рев двигателя достиг предела, а визг утяжеленных шин на поворотах рвал барабанные перепонки, он заметил силуэты водяных колес — как и холмы, они были кругом, — неторопливо вращавшихся, своеобразных и величественных, работавших в бесконечности времени двигателей, рядом с ними, прижавшись к бурному потоку, ютилось человеческое жилье. Эта картина наводила на мысль о том, что время и природа вечны, невзирая на вмешательство человека. Как ни странно, Майкл сейчас нуждался в подтверждении именно такой простой истины, иначе он сошел бы с ума. Он уже был на грани помешательства.

На магистрали кромешная тьма. Ни встречных огней, ни красных искорок на хвостах машин, двигавшихся в одном с ним направлении. «Ланчии» нигде не было видно. Избрал ли он нужное направление? Или чрезмерное возбуждение исказило его восприятие времени и пространства? Так близко и в то же время так далеко от нее. Одно препятствие удалось преодолеть, остается еще одно. Преодолеть? Одно? Неожиданно вспомнилась Прага. Как хорошо они там понимали друг друга!

«Мой любимый. Моя хорошая. Вот какие нам нужны были слова, Дженна. А не гнусный язык лжецов. Нам никогда не следовало его изучать! Не слушай этих подонков! Вначале они нас разлучили, а теперь хотят убить. Они не могут поступить иначе, потому что я знаю об их существовании. И ты скоро узнаешь».

Прожектор! Его луч плыл по ночному небу. Он шел снизу из-за ближайшего холма и чуть впереди слева от дороги. Видимо, дорога делает поворот, через несколько минут он увидит аэропорт, самолет и Дженну.

Следующий подъем дороги оказался очень крутым, спуск еще круче, он вился серпантином, и Хейвелоку приходилось изо всех сил удерживать руль на поворотах. Свет. Два широких белых луча впереди и две красные точки сзади. Это «ланчия»! В миле, может быть, в двух, точно определить расстояние невозможно. Значительно ниже он увидел две линии желтых огней, пересекавшихся под углом чуть больше сорока пяти градусов. Взлетно-посадочные полосы, построенные с учетом господствующих ветров, чтобы обеспечить максимальную подъемную силу для самолетов. Аэродром расположился в долине, достаточно широкой и длинной для приема маленьких реактивных и винтовых машин... принадлежавших богатым владельцам поместий в Рокобийе и Брейле.

Хейвелок держал педаль акселератора прижатой к полу, слегка касаясь тормоза левой ногой в те моменты, когда возникала опасность потерять контроль над машиной и опрокинуться. Дорога постепенно выровнялась и превратилась в ровное шоссе, плавно огибающее огороженное металлической сеткой летное поле. На огромном пространстве з стороне от взлетно-посадочных полос разместились десятки самолетов. На их крыльях и фюзеляжах светились блики от посадочных огней. На смену яхтам прошлых времен пришли эти сверкающие серебряные суда, плавающие в небесах. Десятифутовая изгородь в ее верхней части загибалась вовнутрь и вдобавок поверх нее шел ряд колючей проволоки. Богачи Рокобийе и Брейля трогательно заботились о своих воздушных судах. Такой забор, общей длиной не менее двух миль, стоил не одну сотню тысяч, и, следовательно, можно предположить, не боясь ошибиться, что въезд на поле тщательно охраняется, и часовые наверняка окажутся более бдительными, чем стража на Богом забытом пропускном пункте франко-итальянской границы.

Так и оказалось. Он свернул на дорогу, ведущую к полю. В трехстах футах перед ним закрывались тяжелые, десятифутовой высоты ворота. За ними по полю мчалась «ланчия». Неожиданно ее фары погасли, где-то там на траве или асфальте водитель увидел нужный самолет. Свет машины мог открыть опознавательные знаки, которые были бы уликой, опасным следом. Если он видел лучи фонарей «ланчии» за несколько миль в темноте долины, то, вне всякого сомнения, они видели и его фары. В его распоряжении теперь были даже не секунды, а доли секунд. Каждое крошечное движение маленькой стрелки означало, что расстояние между ним и Дженной неумолимо возрастает.

Не отпуская рулевого колеса, он надавил основаниями ладоней обеих рук на клаксон, воспроизводя единственный известный ему сигнал по азбуке Морзе: «Sos! Sos! Sos!!!» Майкл повторял сигнал снова и снова, ведя, не снижая скорости, машину по подъездной дороге.

Два охранника в униформе находились с внутренней стороны ворот: один из них толкал тяжелые металлические створки, а второй стоял рядом, готовый опустить скобу и повесить замок, который держал в руках. Ворота уже были затворены на три четверти, когда оба сторожа замерли и уставились на мчавшийся к ним мощный грузовик. Вопли клаксона также не прошли мимо их ушей. Искаженные ужасом лица стражей ясно показывали, что они не намерены вставать на пути взбесившейся машины. Человек, толкавший ворота, оставил их, кинулся влево и створка отошла назад, но только совсем немного. Второй, с замком, бросился вправо и нырнул в траву под прикрытие изгороди.